Я Любовь Тебе Отдам
(Отрывок из повести «По морям, по волнам»)
Думаю, что всем знакома и понятна эта незатейливая песенка: «А когда на море качка и бушует ураган». У меня же, как у моряка, возникают вопросы. Если по причине урагана судно не вышло в море-это понятно, но, если в море во время урагана предлагается «отдать любовь»- это вызывает большие сомнения в акробатических талантах исполнителей. По шкале Бофорта ураганом считается ветер скоростью выше 120 км. в час или 33 м./сек. Высота волн при этом более 14 метров. Бофорт жил в 17 веке, погода тогда была поспокойней. В моей практике были случаи, когда по дурости не уходили в укрытие при ветре 58 м./сек. и пару раз приходилось заглядывать в «око смерти». Бофорт бы охренел, как, впрочем, и мы. Какие же шуточки преподносятся молодым морякам. Если ветер дует в борт судна, то образуется восходящий поток. В составе экипажа есть камбузник, помощник повара. Он выливает за борт пищевые отходы. Новичок интересуется у повара, куда вылить помои. «Да вылей с правого борта (откуда дует ветер), только подальше.»- распоряжается шеф. Большая часть команды толчётся на палубе, изображая работу. Вышедший камбузник уточняет: «Здесь нужно вылить помои?»
- Здесь, здесь,- подтверждают шутники,- только подальше.
Дело в том, что чем дальше плеснёшь, тем обильней будет ответный «душ». И-э-х, помои широкой дугой полетели за борт. И ещё более широкой дугой вернулись обратно. Стоит ошалелый камбузник, рот открывает как пойманная рыба, весь мокрый, на ушах и голове картофельные очистки. На палубе хохот, не так много развлечений в морской жизни. Чтобы салага не затаил обиду, его поздравляют с крещением, повар вручает новый фартук и пирог: «Понял почему не нужно писать против ветра?»
Не верь земному притяжению. На втором курсе нас(курсантов) отправили на БМРТ(Большой Морозильный Рыболовный Траулер). Поселили в 4-местные каюты, меня на верхнюю шконку(кровать). С краю была лесенка, чтобы забираться. Но зачем она гимнасту: схватился за рейку, подпрыгнул, закидывая ноги- и ты на постельке. Вышли в море, небольшой шторм. Пробую запрыгнуть в шконку, не получается, силы не хватает. Поднатужился для второй попытки. Оп! Бум-бум! Первый бум-башкой о подволок, второй-задницей о палубу. Почему? Потому что, когда судно взбирается на волну- тебя тянет вниз, а когда судно падает- ты легко устремляешься вверх. Но не всегда.
Был случай со знаменитой поварихой Тоней Две Бутылки. Ей посвящена целая глава в моей повести «По морям по волнам». Работали мы с ней на бывшем китобойном судне «Смелый», превращённым в научное. Судно старое, удобства минимальные. Гальюн(туалет) на нижней палубе крохотный. Открываешь дверь, почти упирающуюся в толчок, закрываешь дверь на защёлку- и в твоём распоряжении дырка в палубе с приступкой для ног. Продукты жизнедеятельности через трубу сливаются напрямую в море. Однажды залетает ко мне в каюту боцман Доржиев (я был старпомом и спал после вахты): «Василич, Тонька орёт в гальюне благим матом. Надо спасать как-то!»
- Возьми в аптечке слабительное,- советую и поворачиваюсь на другой бок досыпать.
- Да какое слабительное, её в толчок засосало!
Сон как рукой сняло: как могло в трубу диаметром 15 см. засосать 100 кг. Антонины? Бегом вниз. По дороге боцман пояснил свою версию: когда Тоня мостилась на ступеньке, поддерживая поварской халат, под корму ударила волна, ноги соскользнули, и задница провалилась в воронкообразную трубу.
Так как корма поднималась, в сточной трубе возникло разряжение, втянувшее пышные прелести. С точки зрения физики выглядело безупречным. «Так чего ты дверь не вскрываешь? - заорал я.
- Да вскрыл я замок, у неё ноги в дверь упираются,- заорал в ответ боцман и меня осенило.
- Слушай, Игорь, в гальюне же иллюминатор был приоткрыт. Ты его не закрыл перед штормом?
-Да это разве шторм,- начал оправдываться боцман, но понял мою мысль,- Хорошо, что не закрыл!
Вместе с матросом спустили беседку(доску на верёвках) Игорь, болтаясь на доске исхитрился просунуть в иллюминатор конец толстого шкерта(верёвка), в который вцепилась повариха. Мы с матросом потянули с большим трудом за другой конец. Раздался звук ’чпок ‘, как при откупоривании шампанского, и шкерт повис. Когда мы прибежали к гальюну, мокрая Антонина уже стояла в коридоре. Не догадаетесь, что она сказала, растирая ручищами, пострадавшую пятую точку : « У-уф, мать-мать,
теперь месяц не буду подмываться. До самого горла всё прополоскало! Чего уставились, кино закончилось.» Мы дружно развернулись. Игорь, не ожидавший такой “благодарности” за то, что жизнью рисковал, пробурчал: «Знаешь, Тонька, когда ты своим очком гальюн заткнула, пароход меньше качать стало, да и вони поубавилось.» Ответка мокрым халатом по спине прилетела незамедлительно. Мы ускорили шаг. «Это нам урок, боцман. Забыли закон-“Нет спасения, нет вознаграждения'. Надо было вначале с ней договор заключить, а потом уже за борт на беседке лезть! - важно заявил я. Игорь внимательно посмотрел в моё серьёзное лицо, и мы дружно заржали. На ужине Игорь подсел ко мне и тихонько сказал: «Василич, Тонька бутылку коньяка из заначки достала и пирогов напекла. Приглашает обмыть спасение. Так что на макароны по- флотски не особо налегай». За всю мою жизнь это была самая неординарная спасательная операция.