Он не улыбнулся. Вместо этого подошёл ближе, провёл рукой по стене, указал на незамеченные мной прежде символы.
– Что ты видишь? – спросил он, его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась скрытая напряжённость.
Я вгляделась. Символы соединялись в узор, который сразу же показался мне слишком сложным для обычного алфавита.
– Это карта, – выдохнула я.
– Возможно, – задумчиво сказал он. – Или… ключ.
– Ключ? От чего?
Он посмотрел на меня, и в его глазах светилось странное понимание.
– Это и предстоит выяснить.
Позже той ночью голос снова позвал меня.
– Александра…
Я села на кровати, сердце колотилось, будто в такт звуку.
Шатёр казался душным, поэтому я выскочила наружу, не задумываясь о последствиях. Всё вокруг было тихо, лагерь спал под светом луны. Но я знала, куда идти.
На границе тьмы, у самой кромки леса, я увидела его.
Юноша из моих снов. Медные волосы, светящиеся в лунном свете, голубые глаза, будто поймавшие в себе весь мир.
– Кто ты? – вырвалось у меня.
Он смотрел прямо на меня, и его улыбка была одновременно манящей и пугающей.
– Найди меня, – сказал он вновь.
И исчез, оставив меня одну в ночи, но с чувством, что теперь я принадлежу чему-то большему, чем могла представить. Ветер не просто холодил – он обволакивал, проникал внутрь, как будто хотел что-то нашептать. Я стояла на месте, глядя туда, где только что исчез силуэт из моих видений. Его голос звучал в голове, разбиваясь эхом о стенки сознания: «Найди меня».
Что это было? Призрак, наваждение, предупреждение? Или всё сразу? Но больше всего меня беспокоила не сама встреча, а то странное, неудержимое чувство, будто мне был дан ответ на вопрос, который я даже не успела задать.
Утром я разбудила Лазаридиса и Морайтиса раньше рассвета. Они встретили меня с той смесью недовольства и настороженности, которая свойственна учёным, привыкшим к долгим размышлениям, но не к резким поступкам. Однако мои горящие глаза не оставляли им шансов на возражение.
– Мы упустили что-то важное, – заявила я, выкладывая артефакт на стол, словно бросая вызов их скептицизму. – Там есть ещё. И мы должны вернуться в пещеру.
– Ты осознаёшь, как это звучит? – Лазаридис потёр виски, явно сожалея о том, что не отправился на раскопки в другом месте.
– Как решимость, – парировала я, не дрогнув. – Мы близки к чему-то великому. Если мы отступим сейчас, мы никогда не узнаем правды.
Морайтис наблюдал за мной с неожиданным интересом. В его взгляде не было ни насмешки, ни сомнений – только тонкое, почти осязаемое уважение.
– Она права, – сказал он. – Символы на артефакте слишком сложны и не могут быть случайностью. Они соединяют культуры, которых не должно было быть вместе. Это загадка, достойная внимания.
Лазаридис закатил глаза, но сдался:
– Хорошо. Но если мы ничего не найдём, я возвращаюсь к более реальным задачам.
Мы отправились в пещеру при свете фонарей, нагруженные инструментами и надеждами. На этот раз я замечала детали, которые раньше ускользали от взгляда. Символы на стенах больше не были хаотичными: линии, вырезанные в камне, складывались в сложные узоры. Морайтис остановился у одной из стен и провёл пальцами по древним гравировкам.
– Это не просто карта, – сказал он после долгой паузы. – Смотри, линии… это созвездия.
Я пригляделась, и сердце ёкнуло: звёзды действительно складывались в незнакомый небесный рисунок.
– Но почему звёзды здесь? – спросила я, чувствуя, как холодок пробегает по спине.
– В древности астрономия была неотъемлемой частью религии и ритуалов, – объяснил Морайтис. – Люди смотрели на звёзды, чтобы найти ответы или понять свою судьбу.
Я едва слушала. Всё внутри тянуло меня к углублению в стене, которое вчера казалось пустым. Но теперь, под другим углом света, оно выглядело совсем иначе. Я прикоснулась к поверхности, едва заметный холод обжёг кончики пальцев. Проведя по краю, я наткнулась на маленький выступ. Не задумываясь, надавила.
Стена передо мной дрогнула и отъехала, открывая узкий проход. Внутри нас ждал сосуд – древний, с паутиной трещин, но удивительно сохранившийся. Его поверхность покрывали те же символы, что и на артефакте.
– Это капсула, – прошептал Морайтис, не отрывая взгляда. – Возможно, здесь что-то спрятано. Документы, реликвии… что-то важное.
– Мы откроем его в лагере, – решил Лазаридис. Его голос был твёрдым, но в глазах горел азарт.
Позже той ночью, лёжа в своём шатре, я снова услышала его голос: «Ты близко… найди меня».
Я вскочила, сердце бешено колотилось. Но вокруг не было ни звука, ни движения. Только тишина и звёзды, мелькающие в прорезях тканевой крыши. Их очертания складывались в те самые созвездия, что я видела на стене.