- С Федей ты перегнул, - разочарованно протянул Бадмаев. - Его с собаками и то не найдешь. Он сейчас в «Заре» с внучками Деда Мороза встречается. И пока всех не оценет в отделе ждать его бесполезно. И дай бог, если к старому Новому году у него вопросы к ним закончатся, - рассмеявшись, уже в след ребятам крикнул Бадмаев.
Кирилл от имени Екатерины Семеновны и всей молодежной компании поздравил Александра Угрюмова и его супругу с двух тысячным годом. И задумавшись о чем-то далеком, но до боли родном и светлом, присел на трюмо и улыбался. Не выпуская из рук бокал с шампанским вином и телефонную трубку. Рассматривал в приоткрытую дверь кухонное окно, расписанное морозом серебряными узорами. А трубка непрерывно гудела, словно продолжала бой кремлевских курантов, приглашавших всех в новогоднюю страну.
- Кирилл, ну где ты там, мы тебя заждались! Хватит трубку мучать. Пошли скорее на балкон, а то пропустим такую красотищу. Все небо в огнях! Люди приветствуют нового президента, наконец-то настанет справедливость, и мы заживем лучше прежнего, - увлекая за собой своего мужа, сказала Настя.
Небосвод то озарялся, то угасал, проваливаясь в немую черноту. А спустя минуту, все повторялось, и небо вновь заполнялось разноцветными огнями, высвечивая очертания далеких заснеженных гор. Кирилл не смотрел на огни, не слышал хлопки и шипенье разрывавшихся и летящих ввысь новогодних звезд. Он любовался Настей. При каждой вспышке ее личико загоралось. И становилось настолько сказочно прекрасным, что он не мог оторвать взгляда от любимой жены. И только тогда Кирилл понял, что он видел сквозь узоры на кухонном окне - свое детство, волшебную улыбку и синеву глаз своей Настеньки!
Побег.
Решено было податься в бега в новогоднюю ночь. Охрана, как и всё управленческое братство горна обогатительного комбината, решила встречать Новый год с размахом. Подготовили собственный бордель по первому разряду. Привезли десяток «свежих» девочек с большой земли. Девочки - старожилы организовали некую художественную самодеятельность. Включив в номера откровенную порнографию. И пообещали начальнику охраны Прохору Корнилову незабываемую новогоднюю ночь. И, что никто из его команды без внимания не останется. И даже передовики «производства», которые заслужат чести присутствовать на этом балу, будут обслужены с полным пониманием и отдачей. Он же в свою очередь, пообещал им, конечно же, в пределах охраняемой зоны полную свободу передвижения. А через пять лет, кто будет исправно «трудиться», отпустить их домой. Он хорошо понимал, что в тайге этот срок не подъемный, и потрепанных «трудовыми» буднями и больных девушек снимут с довольствия. И закопают тихо, как будто их и не было.
- Ну что Сергей Дорофеев, ты готов? - пряча взволнованное лицо, спросил Степан Щукин.
- Степан, не надо со мной разговаривать, как с покойником. Я еще поживу лет пятьдесят. А с этими бандитами мы разберемся, но скоро меня не ждите. И поэтому берегите себя и на рожон не лезьте. Их сейчас не одолеть, а себе навредите. Мне придется шагать таежными тропами, а не по городским дорогам, используя транспорт и подсказки прохожих людей. Никто не обогреет и ночлег не предложит. Постараюсь вернуться, как можно быстрее, лишь бы на бешеного медведя - шатуна или волков не напороться. Меня пару дней стражники не потеряют, а когда спохватятся, будет уже поздно. Тебя Степан они обязательно начнут пытать, и вас мужики, они в покое не оставят. Говорите им одно и то же, мол, умом тронулся. Мол, не раз его из петли вытаскивали. Ушел куда-то, и в бараке больше не показывался. Видимо замерз в тайге или вздернулся и висит где-то. Метель-то какая, метет и метет без передыху. Завалило его снегом, и искать нет смысла, а весной оттает и обнаружиться. Всюду тайга мужики, почитай, в городские дома упирается. И открыто, мне идти опасно. Не дай бог, если раньше времени вычислят. Вернут сюда, и надеяться на счастливый конец не придется. А доберусь до города удачно, найду порядочных ментов, и прикроем мы этот гадюшник, - сказал Сергей и, попрощавшись с товарищами, растворился в ночной пустоте.
- С богом, - в след ему прошептал Степан. Он ничего не забыл? - опомнившись, спросил Щукин. - Да нет, кажись все взял, - уже сам себе ответил он.
Тайга встретила Дорофеева неприветливо. Месяц только набирал силу, и его свет застревал в кронах деревьев. И едва освещал заснеженную землю. Сергей острым топором прорубал едва проходимые лазы. И всматриваясь в темноту, определял нужное ему направление. Уходил все дальше и дальше от золотой земли в промороженную и пробитую северными ветрами жуткую неизвестность. Низкорослые березки, ели, и кустарники цеплялись за валенки, ватные штаны и армейский полушубок. Лицо обжигал порывистый колючий ветер. Снег, слетавший с ветвей деревьев, попадал за воротник полушубка. И растаяв, растекался по спине и груди. Но он шел, не обращая внимания на выходки баунтовской зимы и сплетение горных дорог. Первую новогоднюю ночь Дорофеев шел не испытывая страха и чувство тревоги. Мысли о преследовании ушли на задний план. Беспрерывной вой ветра не тревожил его, а наоборот - вселял веру и предавал силу уверенности и непоколебимого духа. Он прорубал и протаптывал себе дорогу, не боясь быть услышанным и схваченным охраной или съеденным дикими зверями. И не думал о том, что идти ему по непролазной тайге долгий и очень опасный путь. И, что пройдя добрую половину своего пути, он едва не лишится жизни. И лишь по чистой случайности смерть отступит. А судьба подарит ему, казалось бы, в диком, забытом богом и людьми таежном крае настоящую и единственную любовь. И эта любовь даст ему второе рождение и вернет к реальным событиям…