Игорь Иванович, ответ очень прост, эти люди преступники. К тому же они очень многое знали и своей клеветой могли нанести вред общему делу, а главное, они перешли грань наших с вами интересов. На том и засыпались. И слава господу, они не успели ничего рассказать нашим завистникам, а то нам всем пришлось бы доказывать непонятливым особистам, что сегодня такие вопросы решаются так, а никак иначе. А что по этому делу образовались какие-то проблемы?
- Безусловно, проблемы есть, мы скрываем эту расправу в следственном изоляторе до последнего, но областная прокуратура активно заинтересовалась личностью Куценко. Особенно проявляют настойчивый интерес к его окружению. Как он умудрился проникнуть на территорию изолятора и попасть в камеру Снегирева?
- Игорь Иванович, мы как раз этот вопрос прорабатываем. Не сегодня-завтра, закроем его, - спокойно ответил Жигунов.
- Значит, я могу успокоить прокурора Скрябина.
- Вполне и вы, и он можете быть спокойны. Скорняков по своей инициативе провел окольными путями Куцего к Снегиреву. У него и у тех были свои причины встретиться. Как видите, встреча состоялась и результат на лицо. У Скорнякова очень слабое сердце, он мне сам об этом говорил. Я его как-то раз остановил во время своего дежурства. Он ехал на своей семерке, его лицо напоминало бело-серое полотно. Он тяжело дышал и жаловался на сердце. Я его предупредил, чтобы немедленно к врачу ехал, в таком состоянии и до аварии недалеко и пострадать могут безвинные люди. Больше я с ним не встречался, - притворно, скорбным голосом проговорил Грибов.
- Ну, хорошо, надеюсь, у вас хватило ума не посвящать Опришко в дела подбора девушек на прииски?
Жигунов и Грибов многозначительно переглянулись и спустя несколько секунд дружно замотали головами.
- И еще, на некоторое время прекратить всяческие дела. И заниматься исключительно служебными вопросами. У нас работы накопилось вагон и маленькая тележка. И разгребать ее нужно так, что бы за простой вагона не платить штрафы, а вас заметили в управлении и благодарили за хорошо выполненную работу. Это вам понятно? И дернул меня черт подписаться на открытие таежного борделя. Теперь я сам по уши в дерьме и соучастник страшного преступления, за которое до конца своей жизни не отмоюсь, - мысленно подумал Чепель.
- Так точно товарищ подполковник! - отчеканили, не моргнув глазом, Владимир и Петр…
- Игорь Иванович, что у тебя нового? Беглеца - убийцу еще не поймал? И как обстоят дела по Куцему и Снегиреву? Скрябин очень обеспокоен этой проблемой. Говорит, что на днях к прокурору города с отчетом идти надо. Если ты не решишь этот вопрос в ближайшее время, то прапорщиком займется областная прокуратура, - подчеркивая каждое слово, сообщил Осокин.
- Вот тебе и дружба, им только деньги хапать, лакать водку, да на луне природы девочек лишать девственности. А случись беда, руки не подадут. А то и подтолкнут и втопчут в грязь, лишь бы спасти свою шкуру, - размышлял подполковник, бросая трубку на аппарат. - А они куда смотрели? Я же не господь бог видеть все, что творится на земле. И не волшебник, что бы в одно мгновение найти беглеца и заткнуть рот прапорщику Скорнякову. Им куда сподручнее разрулить эту проблему. Так нет же, боятся руки испачкать. Хорошо, что у меня эти отморозки в отделе. У них грехов столько, что мне бы на десять жизней хватило, и то я не набрал бы столько мерзости. Спасая свои шкуры, эти душегубы пойдут на любую подлость, а я хочешь ты этого или нет, слава богу, в стороне.
К вечеру задул ветер и повалил хлопьями ослепительный снег. Он, то усиливался и сыпал так плотно, что в метре ничего нельзя было разглядеть. То, гонимый порывистым ветром, словно приоткрывая глухую тяжелую занавесь, показывал людям городские скверы, дома и укутанные белыми коврами автомобили, угрюмо стоявшие на улицах и площадях. Жигунов и Грибов решили не откладывать в долгий ящик намеченное дело и позвонили прапорщику домой. Скорняков поднял трубку:
- Здорово фартовый! Как дела на личном фронте? А главное, на работе тебя пока не беспокоили? - спросил Жигунов.
- Предварительный со мной разговор был, боюсь это только начало. Беседовал я при закрытых дверях со своим начальником. Он не намекал, а открытым текстом потребовал с меня денег, якобы за его молчание и ангельское терпение. Говорит, что у меня и без того пролетов очень много, а последний косяк на срок тянет.