- Шурик, тебе скажу как другу, есть у меня местечко, где можно весело провести время. Но прежде мы забежим еще к одному барыге, возьмем пузырей пять водки, и махнем к моим девочкам. У меня племянница учится в железнодорожном техникуме, что возле проходной ЛВРЗ. Она мне давненько предлагала классных молоденьких девочек. Им нечем оплачивать за учебу и в общаге полная засуха, порою, и хлеба на столе не бывает. У этих девочек предки колхозники, пьянствуют, и помощи никакой своим будущим кормильцам не посылают. Так вот, они-то и подыскивают надежных спонсоров. А мы чем хуже, подсадим их на наркоту, и они вскоре начнут приносить нам пользу. Будут согревать нас в любой момент, и ублажать нужных нам людей. Смотришь, и мы неплохую деньгу на них заработаем.
- Семенович, а ты сообразительный малый. А у тебя с твоим солдатом как?
- Мне хоть и сорок семь годков, а за своего бойца я не переживаю. Он на посту и днем и ночью. На той неделе я прищучил одну красотку за рулем пьяной. Она взмолилась, чтобы я не составлял акт и не вез ее в нарколожку, а взамен предложила любовь. Я всю ночь ее охаживал. Такая огненная оказалась, аж дух временами захватывало. А придя домой, под впечатлением ее молодого тела, на жену еще разок с разбегу заскочил. У нее от удивления глаза на лоб повылезли. И за мой подвиг она мне такую поляну накрыла, что мог я ее сравнить только с новогодним столом.
- А почему я ничего не знаю об этом? Мы же кенты, а ты утаиваешь от меня такое серьезное мероприятие.
- Шурик, ты в тот день на отдыхе был. На своей даче с женой развлекался. Вы молодые и супружница у тебя новая, наверное, вы еще не приелись друг другу.
- Все равно, ты должен был найти меня и вызвать на срочную работу, - не унимался капитан. - Как так, я старший по званию, старший машины, а меня в такой трудный момент обходят стороной.
- Да я не хотел по таким пустякам тебя тревожить. Ты же сам знаешь, как редко нам начальство дает отдыхать вместе с семьей.
- Да, это ты правильно подметил, работаешь день и ночь и никакой благодарности. А ведь если бы не мы с тобой, сколько могло быть аварий на дорогах?
- Вот Шурик я и говорю, надо выходной использовать по назначению, на то он и выходной день. А рабочий время использовать для укрепления своего авторитета.
- Ладно, ловим тачку и едем по служебным делам. Но сначала посидим немного, в какой нибудь забегаловке. Съедим шашлыки и пиво уничтожим, а потом по бабам.
- Ты капитан, положись на меня, пустые мы к девочкам не приедем. И водка будет, и закуска будет, и уютный уголок на моей даче тоже найдется.
- Я всегда знал, что ты Семенович, настоящий друг, - обнимая сержанта, проговорил Шурик.
Они встали и, пошатываясь, прошли улицу Ленина, а затем свернули в район автовокзала, где располагалась небольшая позная. Спустя час они вышли из позной, поймали частника и покатили в сторону ЛВРЗ. Денис, пока они просиживали за кружкой пива, договорился с водителем частного извоза, и сидел в «копейке», дожидаясь выхода своих подопечных. Его душу обжигала жажда неприязни к этим людям, готовившимся сотворить новое зло. Он не мог допустить этой подлости и готов был на все, что бы остановить их.
- Вот тебе и встреча, - мысленно произнес Денис. - Надо проследить за ними, куда они подадутся догуливать свой праздник, а затем подумать, как их наказать так, чтобы они уже никогда не вернулись в органы МВД. А калечить их физически сейчас нет смысла, они просто попадут в разряд героев. И будут вечным маяком для молодых своих сотрудников. Прослежу за этой сволочью, и немедленно разыщу Виноградова, - решил Шаталов…
Кирилл Виноградов просматривал материалы одного старого дела. Которое списал подчистую Федор Опришко, как не имеющее состава преступления и бросил папку в своем столе на самом дне выдвижного ящика. С тех пор прошло около двух лет. И вот к Кириллу обратилась молодая женщина, и рассказала о своем муже. О том, что он отбывает тюремный срок, не переступив закон. Кирилл не мог понять, как можно усадить на нары человека, не совершавшего преступление?
- Почему это дело запросто закрыто и заброшено в ящик за отсутствием доказательной базы, а значит и состава преступления? - рассуждал Виноградов. - Ведь был реальный преступник, изнасиловал шестнадцати летнюю девушку. Было от нее заявление в милицию, но судебная медицинская экспертиза почему-то не проводилась. Девушка первоначально насильника опознала. А спустя два дня, на очной ставке, вдруг указала на совершенно другого человека. Ссылаясь на временную потерю памяти, она просила у насильника прощения, что по ошибке оговорила его. И возможно ни в чем не виновный человек будет еще восемь лет мучиться в тревожных снах. А проснувшись, проклинать судебную систему и весь, по ту сторону забора, бездушный мир. Здесь явно происходила подтасовка фактов, а может и откровенная ложь, и угроза физической расправой. Но почему Опришко, начав уголовное дело, закрыл его и бросил в своем столе? И почему не уничтожил первоначальные показания предполагаемого преступника и потерпевшей или эти бумаги у него никто не спрашивал? Его запугали или купили? А может все проще, Федору в тот момент было просто наплевать на это уголовное дело и на дальнейшее развитие событий того преступления. И знает ли об этом Угрюмов? Появится в отдел, я обязательно поговорю с ним на эту тему. А после разыщу ту девушку и очень аккуратно выйду на того кто, скорее всего, ее насиловал. Либо это отъявленный бандит, либо сынок, какого нибудь капиталиста, - думал Виноградов. - Надо помочь той женщине. Она выживает, разделяя пенсию своего деда на две равных доли и от случая к случаю за счет подвернувшийся работы, сводит концы с концами. Ее родители поставили ей условие. Если она не порвет всякую связь и не разведется с насильником-мужем. Помощи от них она не получит. А у нее двое детей, трех и пяти лет. И она искренне уверена, что ее муж ни в чем не виновен. Он немного походит на того преступника, и девушку просто вынудили указать на него. К сожалению, он в тоже время, когда совершалось преступление, возвращался поздно с калыма домой. И после обвинения в его адрес, он ничего не мог противопоставить адвокату предполагаемого насильника. Суд был сух и не преступен, и возражения ее мужа никто не слышал, и его несогласие с предъявленным ему обвинением не подлежало обсуждению. Да и на самом деле времена наступили мутные. Можно запросто опустить невинного человека до неузнаваемости. И он до конца своих дней не сможет отмыться и восстановить свое честное имя, - проносилось в мыслях Кирилла.