- Почему это дело запросто закрыто и заброшено в ящик за отсутствием доказательной базы, а значит и состава преступления? - рассуждал Виноградов. - Ведь был реальный преступник, изнасиловал шестнадцати летнюю девушку. Было от нее заявление в милицию, но судебная медицинская экспертиза почему-то не проводилась. Девушка первоначально насильника опознала. А спустя два дня, на очной ставке, вдруг указала на совершенно другого человека. Ссылаясь на временную потерю памяти, она просила у насильника прощения, что по ошибке оговорила его. И возможно ни в чем не виновный человек будет еще восемь лет мучиться в тревожных снах. А проснувшись, проклинать судебную систему и весь, по ту сторону забора, бездушный мир. Здесь явно происходила подтасовка фактов, а может и откровенная ложь, и угроза физической расправой. Но почему Опришко, начав уголовное дело, закрыл его и бросил в своем столе? И почему не уничтожил первоначальные показания предполагаемого преступника и потерпевшей или эти бумаги у него никто не спрашивал? Его запугали или купили? А может все проще, Федору в тот момент было просто наплевать на это уголовное дело и на дальнейшее развитие событий того преступления. И знает ли об этом Угрюмов? Появится в отдел, я обязательно поговорю с ним на эту тему. А после разыщу ту девушку и очень аккуратно выйду на того кто, скорее всего, ее насиловал. Либо это отъявленный бандит, либо сынок, какого нибудь капиталиста, - думал Виноградов. - Надо помочь той женщине. Она выживает, разделяя пенсию своего деда на две равных доли и от случая к случаю за счет подвернувшийся работы, сводит концы с концами. Ее родители поставили ей условие. Если она не порвет всякую связь и не разведется с насильником-мужем. Помощи от них она не получит. А у нее двое детей, трех и пяти лет. И она искренне уверена, что ее муж ни в чем не виновен. Он немного походит на того преступника, и девушку просто вынудили указать на него. К сожалению, он в тоже время, когда совершалось преступление, возвращался поздно с калыма домой. И после обвинения в его адрес, он ничего не мог противопоставить адвокату предполагаемого насильника. Суд был сух и не преступен, и возражения ее мужа никто не слышал, и его несогласие с предъявленным ему обвинением не подлежало обсуждению. Да и на самом деле времена наступили мутные. Можно запросто опустить невинного человека до неузнаваемости. И он до конца своих дней не сможет отмыться и восстановить свое честное имя, - проносилось в мыслях Кирилла.
Телефонный звонок оборвал его мысли. Не ожидав звонка, Кирилл вздрогнул и недовольно мотнув головой, поднял трубку.
- Лейтенант Виноградов слушает, - прервав на секунду дыхание, проговорил он.
- Кирилл, это я - Шаталов. Ты где?
- В отделе, а что так тебя встревожило? Я не узнаю твой голос.
- Объяснения потом, ты мне нужен срочно, я выследил пьяных гаишников. Они сейчас на даче у одного из них. Привезли с собой несовершеннолетних девушек. И думаю, попытаются их насиловать, а может и того хуже. Если у тебя в вещдоках завалялась наркота, прихвати с собой. У нас есть шанс эту мразь упрятать надолго в лагеря и главное, они уже никогда не смогут вернуться в органы МВД. Я тебя жду на левом берегу, в конце селенгинского моста.
- Я тебя понял, беру дежурку и выезжаю.
Спустя двадцать минут они встретились в условном месте и, наметив маршрут, поехали в поисках дачи Семеновича.
- Кирилл, ты не забыл о моей просьбе?
- Как можно, сегодня мы проводим свое задержание, оно не прописано в уставах и инструкциях. Мы сопоставим законность и проверенный последним десятилетием надежный метод. Что с недавних пор в законе.
- А что за метод такой, товарищи офицеры? - спросил, удивляясь новому открытию в работе Виноградова, водитель Андрей.
- Ты Андрюха рули, это тебе не в армии шашкой махать по приказу командира. А здесь война иная, нет линии фронта, и враг дышит тебе в затылок, а ты его не видишь. Здесь брат, служба особая, порою сам себе верить не имеешь права, пока не разберешься, кто с тобой, а кто против тебя. А вот команды во время операции, как и в армии, выполняются неукоснительно.
- Это само собой, товарищ лейтенант. Только зря вы так, я в Чечне много друзей потерял. И их матерям после возвращения с воны, в глаза смотрел. Меня ни какой войной не напугаешь. Я знаю вас и Дениса, и готов любую муть забодяжить, лишь бы в ней убийцы и насильники заживо варились. И нормальным людям жить не мешали.
- Андрей, не обижайся на меня, я не хотел задеть твое прошлое. Мы почти ровесники и в одной упряжке, поэтому не будем выкать.