- Погоди, не торопись, выпить мы всегда успеем, а с письмом дело серьезное. А серьезные дела спешки не любят. В письме не только прописаны сердечные дела, но и, про её учебу. Сам говоришь, отец у Насти серьезный и не переживёт за порушенную жизнь своей дочери. А у нее в колледже по главному предмету недочеты образовались. И ей нужно срочно ехать в город и исправлять положение. На носу защита дипломной работы, ее могут не допустить до экзаменов. И потому, письмо передай Насте лично в руки! Дабы не расстраивать ее родителей. Усвоил? И дождись устного, либо письменного ответа, дождись обязательно! Обо мне ни слова! Скажи, что дальнобойщик письмо передал, и завтра утром заедет за ответом.
Свисток так умело врал Михаилу, что он несколько раз порывался встать и расцеловать человека. Который, не смотря на жизненные трудности. Бросил личные дела и приехал в такую даль ради своего друга и принимает чужую боль так близко к сердцу.
Михаил спрятал письмо во внутренний карман пиджака, влез в плетёнки и отправился выполнять поручение. А Свисток налил полстакана водки и залпом выпил, закусив большим куском горячей говядины. И прислонившись к спинке кресла, провалился в короткий сон.
Он не собирался уезжать из поселка, пока лично не убедится, что Настя села в автобус и отправилась в город. И не покидала его, даже тогда, когда автобус останавливался на коротких привалах по пути следования. А если с письмом сорвется, он использует Артемова, благо его мозги в тумане и думать он не способен. Снотворное, спрятанное в багажнике автомобиля, также ждало своего часа. Сквозь чуткий сон Свисток услышал скрип дверей и тяжелые, приближающие шаги. Он открыл глаза, перед ним стоял взмыленный, как беговой скакун, но счастливый Михаил. Хмели у него, как не бывало, глаза ясные и выдавали разумный настрой.
- Ну как? – не выдержал Павел, ерзая в кресле.
- Полный порядок! Лучше, чем я думал. Настя сидела на скамейке у палисадника и читала томик стихов Есенина. Увидев меня, она поздоровалась и пригласила присесть на скамейку. Мы поболтали немного, и я без суеты передал письмо Насте. Конверт и знакомый подчерк произвел на неё сильное впечатление. Но она взяла себя в руки и попросила подождать с ответом. Минут через сорок Настя вышла и сказала, что послезавтра к вечеру, она будет в Улан - Удэ. Мы распрощались, и я ушел, - закончил свой рассказ Михаил.
- Хорошая новость, пожалуй, я задержусь на пару деньков. И мы с тобой оторвемся, как следует! И более подробно, поговорим по поводу леса. Деньги я найду, нам на первое время и на зарплату людям хватит. А там и, прибыль подоспеет. Дальше – больше и пошагают наши дела, и потекут к нам денежки. Как думаешь, Мишаня!? И поселок заживет сытой жизнью, и мы в накладе не останемся!
Артемов то раскрывал, то щурил глаза, не скрывая восторга, слушал передовые, дающие надежду, речи Свистка. Он почти полюбил своего спасителя за смелость и большое открытое сердце. И готов был в трудную минуту закрыть его своим телом. И представив, эту трудную минуту, он прослезился.
- А сейчас, пока мы еще не пьяные едем в лавку и гуляем! – сквозь торжественно – волнующие думы, услышал Михаил. – Нажарим, напарим и под водочку, да на свежем воздухе позволим себе отобедать! Запрягай коней – Артемов! Родина ждет героев, и зовут нас подвиги! Чего скис Миша, я поставлю тебя на ноги, и ты твердо пойдешь по земле предков!
От услышанного, у Артемова ком подкатил к горлу и слезы благодарности заполнили душу и глаза. Он уже ничего не мог сказать, а только махал руками, согласно кивал головой и размазывал слезы по лицу…
Настя не сомневалась в подлинности подчерка, но содержание письма настораживало её. Чем-то чужим, далеким и холодным веяло от строк и прикасалось к ее сердцу. Она еще и еще перечитывала письмо. Пытаясь уловить чужое, что так упрямо пряталось между строк.
- Почерк его, а слова незнакомые. Он никогда не называл меня Настёна, а всегда Ваше Величество или Настенька! Его отправляют в командировку в Дагестан, наверно волнуется, потому и писал поспешно. И Антонов, не знаю, что наговорил ему? Какие недочеты? Их нет и, не может быть. Как приеду, сразу же найду Кирилла, и всё образуется. Видимо, анатомик перегрелся без меня страдаючи, - размышляла над письмом Настя…
Автобус отходил от небольшого, словно теремок, автовокзала в четырнадцать двадцать. Несколько десятков пассажиров толпились на дощатой платформе. Автобус стоял, выжидая время. Настя в спортивном, ярко красного цвета костюме, в белоснежных кроссовках и модной белой кепочке сидела на скамейке. Придерживая рукой дипломат, стоявший между ног, читала томик стихов Сергея Есенина. Объявили посадку, и она прошла в салон. Автобус тронулся, и повез Настю в город, туда, где ждало ее далекое и чужое. Свисток, удостоверившись в ее отъезде, опережая самого себя, гнал свой автомобиль в ожидании близкого благополучия. Уверившись в своем везении, ловкости и умением перевоплощаться. Хорек видел себя хозяином лесозаготовительной компании в поселке Усть-Баргузин. И кучу пробивных китайцев. Скитавшихся по его конторе с чемоданами долларов, ожидающих свою очередность к оплате, за безупречно качественную древесину…