«Ах, какая ты красивая, и куда же ты идёшь. Не знакомая, счастливая, мимо сердца не пройдёшь».
Очнувшись, Кирилл ещё раз посмотрел в открытую дверь и направился в спортклуб. И если бы он посмотрел чуть выше, то увидел, что это чудо не растворилось, а улыбаясь, смотрело на него через открытое окно второго этажа.
Клуб находился в состоянии пенсионного возраста. Старые, с несмываемыми подтёками окна. Стены здания обшарпаны и просили срочного ремонта. Залы маленькие, в них едва можно поместить группу человек по десять - двенадцать.
Инвентарь изношен, маты и татами требовали замены, а зеркала на стенах побиты временем и людьми висели, как память о прошлом, но не ушедшем в безмолвие, советском величии.
- Было бы желание, - подумал Кирилл и приступил к разминке. Прозанимавшись более двух часов, он ощутил физическое удовлетворение и даже, в некоторой степени душевное равновесие. На улице до одури бередящий душу воздух, до слёз пропитанный терпко горькими юными нежно зелёными и слегка липкими листочками тополей, Кирилла пьянил и придавал особое наслаждение. И его с удвоенной силой потянуло в сказочную страну любви. Поборов в себе это святое желание, он пошел домой, туда, где ждала мама, светлая просторная комната и наваристый горячий борщ. По дороге домой его мысли вернулись к работе.
- Как так, около четырнадцати лет Угрюмов и Опришко умудряются безнаказанно вытворять подобное? И по работе у них всё так легко и ровно. Если смерть, то суицид или несчастный случай. И строго с заключением судмедэкспертов. Если неудобный труп, то опера с лёгкостью задерживали карателя из тех, кому куда лучше жить в зоне, сытно есть, спать на койке и в тепле, чем быть голодным и улаживаться на ночлег на свалке или в колодце. А если люди теряются, так вообще без проблем - нет трупа, нет дела. А найдётся, отпишут по всем правилам, что хрен придерёшься. Не скрывая свою сущность, цветёт, как сорняк на помойке проституция и наркомания и здесь всё под контролем. И если со всем этим, как то можно ужиться, ибо сегодня это всероссийская действительность. То с бесследной пропажей девушек из общежития мед колледжа я не только не уживусь, а буду бороться и узнаю правду, - размышлял Виноградов. - Но пока это загадка, ведь и на их таинственное исчезновение, казалось бы, есть ответ. Собственноручно написанные ими перед уходом из общежития письма родителям и знакомым. Письма с разным содержанием, но все заканчивались одинаково, мол, заработаю и вернусь в колледж, обязательно окончу учёбу и приеду домой фельдшером. А без образования в деревню не появлюсь, не хочу позора, - вспоминая и цитируя строки из писем девушек, Кирилл искал ответа. - Да и их родители не особо переживают за своих чад. Да – дела. Неужели начатый передел не что иное, как гарант будущей всероссийской беды? - размышлял по дороге домой, лейтенант Виноградов…
Угрюмов и Опришко под давлением внутреннего голоса и крики боевых подруг, пытались сбросить с себя всю тяжесть непосильной ноши, которая причиняла боль и наводила страх при малейшем движении головного мозга. И по мере своих возможностей приводили себя в порядок. А спустя час уже договаривались о новом заплыве под закат весеннего солнца в гостеприимную и неугасающую «Зарю». Их жены догадывались и более того, но провожали мужей, как на боевое и не в меру опасное дежурство. После таких походов их любимые возвращались домой измученные дорогой и «работой», но с кучей денег. И, как правило, валились с ног. А благоверные быстренько опустошали их карманы и аккуратненько улаживали деньги в свой загашник. И после столь деликатной процедуры отрывались с размахом, не лишая себя удовольствия день провести ни в чём, не отказывая себе…
Настя проснулась рано, девочки ещё спали. Она провела весь туалетный ритуал. Наскоро перекусив, собрала и уложила всё необходимое для занятий. Её больше всего волновал преподаватель по анатомии Антонов Артур Леонидович. Человек средних лет, неплохо сложен, с правильными чертами лица. Несмотря на то, что он вёл одинокий образ жизни, всегда одет с иголочки. И всё бы ничего, но его глаза, от неприятных воспоминаний у Насти мурашки забегали по коже: