- Здравствуй красавица, не ждала гостей? – заталкивая Катю в прихожею, проговорил Куцый. - Не дергайся и слушай сюда. Удовлетворишь меня своим рассказом, будешь жить и дальше счастливо, а если нет, горе схлопочешь на всю оставшуюся жизнь. И так, я слушаю!
- Что же ты хочешь услышать?
- Расскажи - ка мне, радость моя и как можно подробнее, о чем говорили Свисток и Антонов? Кто из них продавал, а кто покупал девушек, Настю и Аню?
- Не понимаю, о чем ты говоришь?
- Все ты понимаешь, дурачка включила, и меня за него держишь! Ты сама сделала свой выбор.
Он притянул Катю к себе. И липким, мерзким прикосновением своих рук вцепился за ее грудь, а затем заскользил по золотисто - шелковой и нежной коже Катиных ног. И медленно подсекая их, завалил ее на диван. Касаясь слюнявыми губами ее половых губ, жадно разглядывал неповторимый аргумент. Сводивший с ума и толкающий на безумные поступки все мужское население планеты. А через минуту, разорвав на ней ночную рубашку, стянул с себя джинсы. И сжимая до боли ее ягодицы, стал выцеливать своим пенисом необходимую цель. Катя, теряя надежду, изгибаясь, махала руками. Хваталась за все, что попадалось под руки. И нащупав на этажерке бронзовый бюст Маяковского, ударила им любвеобильное животное. Куцый обмяк, голова окрасилась в красный цвет и стала намного сговорчивее. Катя столкнула его на пол. Сбросила с себя клочья, некогда ночной рубашки и быстро одела спортивный костюм. Придя в себя, Куценко, пошатываясь, встал и, натянув джинсы, застегнул молнию. Размазывая кровь по волосам и лицу, совершенно ничего не соображая, поплелся к выходу и вывалился из квартиры. Она же, не испытывая удачу на прочность, подбежала к двери. И захлопнув ее, зафиксировала замок и щеколду, держа в руке оружие пролетариата. Все тело пронизывала мелкая и колючая дрожь. Крупные слезы, словно капли первого дождя, переполняя глаза, скатывались на ресницы. И срываясь с них, падали ей под ноги. Захотелось сию же минуту уйти в ванную комнату. И включив душ, смыть со своего тела ощущение гадкого прикосновения. И стойкий запах тошнотворного пота, и трупную вонь гнилых зубов…
Глава 39
Соратники.
Похоронив Заветова и, обещав его матери материальную помощь, Снегирев, Грибов и Жигунов на том и успокоились. Соблюдая российскую заповедь – главное вовремя пообещать, а остальное – спишется. Чепель не мог запретить этой троице заниматься поборами. У него на них имелись свои планы. А запретить, значит потерять незаменимых людей и быть у них же под колпаком. Он предварительно обговорил с Осокиным и Скрябиным, о привлечении неисправимых ментов к розыскным работам по выявлению неблагонадежных граждан. Не имеющих постоянного места жительства. А стало быть - потенциальных преступников. Старшим в этом деликатном деле решили назначить Федора Опришко.
- Хоть он и слаб душой, но предан, как пес, - думал Игорь Иванович. Подняв трубку внутреннего телефона, он приказал дежурному найти и отправить старшего лейтенанта Опришко к нему в кабинет.
- Здравия желаю, товарищ подполковник! Вызывали?
- Проходи Федя, устраивайся поближе и слушай внимательно, что я тебе буду говорить. А говорить буду следующее. Через три дня соберешь свой народ в клубе железнодорожников. Получишь бланки трудовых договоров. У кого есть, какие документы - забирай всё и заполненные ими бланки тоже. Устраивай на работу всех, не зависимо, есть документы или нет, понял? Что бы через пять дней первая партия рабочих была готова к отправке! Знаю, один не справишься, и поэтому к тебе пристрою четырех помощников из числа неравнодушных добровольцев. Это – Грибов, Жигунов, Снегирев и Семенов. Вечером я с ними перетолкую, а тебя в эту группу назначаю старшим. И смотри Федор, весь спрос с тебя! Не только я, но и Осокин, и прокурор города заинтересованы решением нашей проблемы. И ты уж поверь мне, им не все равно, сколько рабочих мест мы создадим. Сколько людей от голода спасем, а главное, мы ощутимо сократим число преступлений в нашем городе. И горожане нам спасибо скажут. И, конечно же, ты немалый прибавок к зарплате заимеешь. А там глядишь и продвинешься по служебной лестнице. Усвоил, Опришко!
Среди своих товарищей не распространяйся, они не поймут тебя, ни Угрюмов, ни Виноградов, только мешать станут. И своим недоверием навредят общему благородному делу! – горячо закончил свою речь, Игорь Иванович.