Едем дальше. Дорога пустая, фонари освещают ее с довольно большим промежутком. Успокаиваюсь, насколько это вообще возможно в данной ситуации, включаю радио, даже стала подпевать, как вдруг издалека вижу светящийся жезл, знакомый каждому автомобилисту. Жест, означающий приказ остановиться на обочине. Мне показалось на секунду, что это все, конец, меня раскрыли. Промелькнула мысль, что не надо останавливаться, надо давить из всех сил на газ и пролетать мимо. Но здравый смысл восторжествовал. Если машина ночью проезжает мимо поста ДПС, значит явно что-то не в порядке. Стоит рискнуть и разыграть сцену согласно задуманной ранее легенде. Сильнее страха я не испытывала никогда.
– Добрый вечер, капитан Яуза, ваши документы, пожалуйста, – сказал суровый мужчина в фуражке.
– Пожалуйста… – я с трудом сдерживала дрожь в своих пальцах, подавая ему водительское удостоверение.
– С документами все в порядке, а чего вы так волнуетесь?
– Меня редко останавливают служители закона, поэтому я не знаю, как себя вести, – прикидываюсь дурой как могу и широко улыбаюсь.
Капитан улыбнулся:
– Куда едете в такое время?
– В кемпинг на ночную стоянку, мы с парнем путешествуем, – поторопилась сказать я, заметив, как капитан пялится на заднее сидение, – он весь день был за рулем, сейчас отдыхает, – стараюсь мило улыбнуться, представив, что сзади действительно спит любовь всей моей жизни, а не остывающее тело с двумя ножевыми ранениями.
– Понятно. Ну хорошего вам отдыха, – с усталой улыбкой произнес капитан, приложив ладонь к виску, – счастливого пути!
– Всего доброго!
Всю оставшуюся дорогу в моей голове не было ни единой мысли. Сердце уже не вылетало из груди, а билось размеренно и спокойно. Я разбила палатку, достала канистру, старые шины. Поместила тело в центр конструкции из шин, сделала «шалаш» из сухих длинных ветвей. Зажгла палку, слегка смоченную бензином и сунула огонек в это фантасмагорическое произведение искусства из веток, резины и человеческого тела. Огонь вспыхнул моментально со всеми звуковыми эффектами, как в кино. Запах был, конечно, неприятный, но зато сразу стало тепло. Несмотря на то, что наступило лето, ночи были еще довольно прохладные.
Я села на свой туристический стул, открыла банку пепси и просто смотрела на то, как некогда живой человек сейчас плавится в моей старой летней резине. Ощущения были странные: я не чувствовала каких-то ярких эмоций, но по моим щекам лились слезы. Этот опустошающий плач создавал туман, который окутывал каждую клеточку моего мозга, не позволяя ни единой мысли проникнуть в разум. Возможно, я должна была очень сожалеть в ту минуту о случившемся, но пока никаких сожалений у меня не было, они появятся гораздо позже.
Тогда же я только грелась у огня, на котором стоило бы сжечь меня саму за то, что я натворила. Нет, это все еще не сожаление, это самобичевание бессмысленное и ни к чему не ведущее, мне жаль себя, но не те догорающие останки человека. Мне страшно, что кто-то когда-то узнает о случившемся, я боюсь быть пойманной. Сейчас мне кажется, что я больше не являюсь собой. Будто я часть своего тела, которая носит в себе чужую душу. Возможно чувствуешь именно это, когда забираешь чужую жизнь – свою собственную смерть.
На парах по криминальной психологии нам рассказывали, что убийцы тайно жаждут, чтобы их раскрыли. Человек, который убил однажды и получил от этого облегчение, будто подсел на наркотик. Он хочет больше. В его голове начинается своеобразный творческий процесс, который уже не остановить, это как если бойцовской собаке дать сырого мяса. Собака больше не хочет есть сухой корм, она будет мечтать о мясе. Так и вкусившие крови прирожденные убийцы не хотят останавливаться. Они восхищаются собой, возвышаясь над другими людьми, чувствуя власть над их жизнями.
Но при этом убийцы ужасно одиноки. Они люди, лишенные любви и сострадания. Они уже знают, что никто их не простит, осознают, что совершили непоправимое, за что никогда не получат искупления. И, говоря проще, они начинают сходить с ума, проигрывая этому сумасшествию и закрывая любовь и сострадание к другим на ключ в глубинах своего сознания. Именно поэтому они желают быть пойманными. Они хотят, чтобы их спасли от самих себя.
Почему в кино, когда герой попадается злодею, перед тем, как совершить убийство этого самого героя, злодей тянет время рассказами об обстоятельствах, которые привели его к такой жизни? Никто в кино, как и в жизни, не убивает сразу. Сначала злодей занимается самолюбованием, раскаянием через восхваление себя – это по сути попытки оправдать свое поведение и найти хоть какое-то понимание.