Руслан был предателем. Это не укладывалось в голове.
- Конечно… нет. Твоя человеческая половина жизни вызывает только скуку. Потом когда состоялось превращение…ты начала строить романтические отношения с этим слюнтяем-Русланом, вечно воздыхающим по своей мертвой жене. Потом стала сама ему подобной. Фу! Мне насточертело слушать про тебя. Ты не представляешь, как я обрадовался, когда узнал, что его убили! Этот нянька поднадоел всем. Он должен был сделать из тебя воина, а сделал в итоге – телогрейку в собственной постели. Ты ведь хоть сейчас поняла, что он не любил тебя?
Меня пронзила острая боль от его вопроса, но я медленно кивнула в ответ. Одному из нас предстояло вскоре умереть. Зачем я продолжаю этот разговор: чтобы получить ответы на вопросы, которые не дают мне покоя? Или чтобы прожить немного дольше? И почему Дэн идет мне навстречу?
- Последнее время демон Мария начала мутить воду. Даже заарканила моих лучших наемников – братьев Рич. Не знаю, что она задумала, но теперь они преданы ей. – Как будто самому себе, сказал вампир.
- Бедняжка, сколько проблем у Мастера вампиров.
- Мои проблемы тебя не должны волновать. – Ответил вампир слишком по-доброму, чтобы быть собой. – Мне вот интересно, сколько раз ты пила из демона?
- Я не считала. А что?
Дэн улыбнулся, и улыбка получилась какой-то жуткой, дикой.
- Представь себе, что десять тысяч воспоминаний забили твой разум. Представь себе, что переживаешь смерть своих жертв. Те мгновения, предшествовавшие этой смерти, когда ты подкрадываешься к нему, а он придумывает объяснение услышанному звуку, говоря, что это поднялся ветерок. И когда он называет себя дураком из-за того, что у него волосы встают дыбом. – Он посмотрел куда-то вдаль. – Некоторые до конца сопротивляются истине. Другие смотрят на меня – и понимают, кто их поймал. Твое счастье, что убиваешь лишь вампиров, а не как я – демонов.
Я содрогнулась:
- И ты из-за этого страдаешь?
- Да. – Он забарабанил пальцами по столу – и мое внимание привлекло кольцо на одном из его пальцев. Печатка с двумя молниями.
Он проследил за моим взглядом.
- Это – кольцо моего отца. Оно передавалось из поколения к поколению в нашей семье. Пока наш род не оборвался на мне. – Дэн посмотрел на меня, и его глаза были пустыми. – Когда я умру, я должен передать его тебе.
Он был совершенно безумен. И я поняла: он будет вот так разговаривать со мной столько, сколько я пожелаю, потому что он… невероятно одинок. И потому, что считает, что это – последние часы моей жизни.
- Почему именно моя мама?
Его темные глаза уставились прям в мои. В них плескался какой-то огонь. Дэн молчал минуту, потом произнес:
- У меня была простая задача. Я сжал руками ее шею и собирался выпить ее до конца.
Он совершено не управляет своим разумом!
- Как романтично! Есть что рассказать внукам.
Дэн проигнорировал мою колкость.
- Однако что-то меня остановило. Я пытался понять, что именно заставило меня усомниться. И я понял, что она – должна была бы стать моей судьбой. Когда я захватил ее и принес к себе, она сказала, что видит во мне нечто хорошее, что мне необязательно убивать, что можно пойти другим путем и еще много другой чуши, но я не слушал ее. И она убедилась, что меня нельзя исправить словами.
- А про меня ты совсем не думал? Что мне нужен отец? – спросила я.
Этот вопрос прозвучал так, будто меня это очень волновало, будто у меня была надежда, как у моей матери.
- До меня дошли рассказы о том, что ты слабая и неумелая, что ты ведешь жизнь человека. Я ни за что не вернулся бы за тобой, даже если бы думал, что ты сможешь прожить достаточно долго, чтобы застыть в своем бессмертии. У меня был договор с демоном Бальтазаром на счет тебя. Но потом, когда узнал, что ты превратилась и стала истреблять мне подобных, мне стало любопытно. Но ты снова меня разочаровала.
Меня эти слова действительно задели, а легкая обида стремительно переросла в жуткое раздражение.
- Да уж, если говорить о пропащем папочке… Что за договор ты заключил с Бальтазаром?
Я замолчала: Дэн выпрямился во весь рост. На фоне окна чернел его мрачный силуэт. Его волосы были такими же прямыми, как и у меня, только намного короче; они падали ему на лоб. Он внушал мне трепет. Он был моим отцом – и он ужасал.