Часа в три на улице снова начал моросить дождик, но не такой сильный, как утром. Раскисшая бумажечка моего пропуска тем временем подсохла настолько, что её уже можно было снова взять в руки. Я сложил его в дальний карман спецухи и пошёл к центральной проходной – попытаться поменять этот пропуск на новый, покуда там не закрылось.
Одна тётка в бюро пропусков начала мне высказывать, почему я довожу документы до такого состояния, я объяснил этой стерве в ответ, сколько километров я под дождём хожу по заводу, но её начальница в конце концов оказалась человеком, сама взяла мою бумажку и выписала мне такую же, только новую. Здесь связь ловила (внутри цеха сие случалось не везде), и я позвонил девочке из песни. Оказалось, что они с начальником-индусом только что пришли с какого-то совещания в цех, а меня там нет. Я сказал, где я, почему и зачем. Короткая заминка, после которой мне сказали, что ладно, туда сегодня можно не возвращаться.
Утром следующего дня я снова был в цехе. Смены его персонала работали по двенадцать часов (не много ли для такой тяжёлой работы в горячем цеху MITTAL-лургов?), и менялись в семь часов утра и вечера. Футеровка нашего ковша и сегодня не началась – ремонтные ямы были по-прежнему заняты другими подобными агрегатами. Часа через полтора появились девочка из песни и начальник-индус, который по-русски, похоже, знал только «Здравствуйте!» Здравствуйте! Он уткнулся в свой ноутбук, а мы пошли посмотреть, где стоят материалы для нашей работы. Посчитали паллеты донышковых и стеновых кирпичиков, для начала хватало, а потом часов в 11 утра они отпустили меня домой.
Часов в пять вечера к дому, где я жил, подъехала девочка из песни, и попросила мой пропуск, чтобы на следующий день сделать мне пластиковый, в ближнюю к цеху проходную. Я вынес, вернулся домой, а через минут пятнадцать вдруг позвонили из кадрового агентства на западе Казахстана, сказав, что контракт со мною расторгают, и в моих услугах больше не нуждаются.
Упс?!? А почему они сами мне этого двадцать минут назад не сказали?!? Или у индусов так положено – относиться к нашим людям, совершенно не считая их за людей? Я позвонил девочке из песни, но та промямлила что-то в духе того, что это наверное индус так решил без неё. Ладно, у меня ведь оставался комплект спецодежды, ключ от кабинета мастера на заводе, пара касок и чертежи. Я собрал всё это в кучу и понёс домой девочке.
Там оказалось, что завтра на эту работу выйдут какие-то люди из местных, нанятые по конкурировавшим с этой огнеупорным фирмам. Было очень странно, что в таком случае меня с этими людьми не сочли нужным познакомить – я хотя бы у них поспрашивал что-то, чего не знала девочка из песни – как потом оказалось, просто переводчица, ничего не соображавшая в технических вопросах. Аферисты какие-то, что ли?
Ну да ладно. Как хрипло говорил «Горбатый» Джигарханян – «Чёрт с вами, банкуйте…» Временная работа за зарплату меньше тысячи баксов в месяц за тысячу километров от дома была не тем вариантом, о потере которого я бы стал сожалеть.
Бывший сослуживец по KEGOC Рашит в Астане догуливал последнюю неделю от отпуска, и рано утром следующего дня я уезжал к нему. Автобусы по компьютерному расписанию темиртауского автовокзала уходили туда утром каждые полчаса. Очередь у кассы была приличная, за ведомостями одновременно ломилось трое водителей разных автобусов, но астанинский простоял лишних минут пятнадцать, чтобы мы все в него как-то всё же успели.
Коротенькая двести десятая «Сетра» рванула на трассу по извилистым улочкам строго города. Выскочили на развилку у строящегося моста к цемзаводу, и далее покатили по трассе, которую пытались переделать к выставке «ЭКСПО» следующего года. Пытались, видимо, напрасно, ибо целый кусок уже отлитого в основание дороги бетона вдруг оказалось, что залили не так, как надо, его отколотили молотками обратно, и теперь он лежал кусками по обочине. А наш автобусик выписывал витиеватые узоры по грунтовой насыпи будущего шоссе.
Передо мной сидели пожилая тётка и совсем уж старый дед, с костылём и со слуховым аппаратом за ухом. По ходу они внезапно познакомились и разговорились, а автобус тем временем зарулил на автостанцию Осакаровки. Пока все пошли по туалетам, дед с костылём поковылял в магазинчик напротив. Водитель автобуса вскоре позвал всех обратно, но старого ещё не было. Я сказал, чтобы его подождали, но тут в дверях магазина появился и шал, с мороженым в руках. Добравшись до своего кресла, он торжественно вручил эскимо на палочках своей соседке! Наверное, это уже была большая любовь…