— Ей уже тринадцать! — заявила Тиффани. — И подобное не должно было случиться!
— Разве она несчастна?
— Что ж, нет, но…
Джинни твердо глядела на нее своим стальным взглядом серых глаз. Она всегда очень уважительно относилась к Тиффани, но уважение требует того же взамен. В конце концов, это был курган Джинни, да и земля тоже.
Тиффани выдавила из себя:
— Ее мать будет беспокоиться.
— И что? — удивилась Джинни. — А разве мать ее беспокоилась, когда бросила избиваемую бедняжку?
Хотелось бы Тиффани, чтобы кельда не была столь хитрой. Обычно люди говорили про Тиффани, что у нее настолько острый ум, что об него можно порезаться. Но непреклонным взглядом кельды можно было рубить гвозди.
— Что ж, мать Эмбер она… не слишком… умна.
— Так я и поняла, — сказала Дженни. — Но у большей части животных вообще не хватает мозгов, и все равно олениха олененка не бросит, а лисица защитит от собак щенков своих.
— Люди несколько сложнее, — ответила Тиффани.
— Оно и видно, — произнесла кельда. На какое — то мгновение ее тон стал ледяным:
— Что ж, работает утешение отлично. Быть может стоит девушке вернуться обратно в ваш сложный людской мир?
«В котором ее отец еще жив, — напомнила себе Тиффани. — И мне это известно. Он помят, но дышит, и, надеюсь, для его же блага — протрезвел. Когда — нибудь эта история закончится? С ней нужно разобраться! У меня еще столько дел! И еще мне сегодня вечером нужно навестить Барона».
Отец Тиффани встретил их, когда они входили во двор фермы. Тиффани заранее оставила свое помело, привязав его к дереву снаружи, теоретически по тому, что полеты пугают цыплят, а в основном по — тому, что ей никак не удавались мягкие посадки и она не хотела делать это при свидетелях.
Отец перевел взгляд с Эмбер на дочь.
— С ней все в порядке? Она выглядит словно… витающей в облаках.
— Она кое — что приняла, чтобы успокоиться и чувствовать себя лучше, — ответила Тиффани, — к тому же, ей же не нужно бегать.
— Ее мамаша, знаешь ли, в ужасном состоянии, — с упреком заявил ее отец. — Но я убедил ее, что ты отвела Эмбер в безопасное место и приглядываешь за ней.
В его голосе отчетливо прозвучало: «Ты полностью уверена в том, что делаешь?», и Тиффани сделала вид, что не поняла намека, и вместо этого ответила:
— Так и было. — Она попыталась представить себе миссис Петти в «ужасном» состоянии, и у нее ничего не вышло. Каждый раз, когда она встречала эту женщину, у той был вид встревожено-озадаченный, словно жизнь была слишком запутанной — того и жди от нее очередного удара.
Отец Тиффани оттащил дочь в сторонку и, понизив голос, сказал:
— Петти прошлой ночью вернулся, — прошептал он. — и поговаривают, кто-то его едва не убил.
— Что?
— Истинная правда, как то, что я стою здесь.
Тиффани обернулась к Эмбер. Девушка стояла с интересом уставившись в небо, словно в надежде на то, что случится что-то интересненькое.
— Эмбер, — ласково сказала Тиффани, — ты ведь знаешь, как кормить цыплят?
— Да, мисс.
— Тогда, пойди, покорми наших. Сумеешь? Зерно в амбаре.
— Твоя мать кормила их всего час назад… — начал было ее отец, но Тиффани быстро оттащила его в сторону.
— Когда это случилось? — спросила она, косясь в сторону Эмбер, которая послушно пошла к амбару.
— Где-то прошлой ночью. Мне рассказала миссис Петти. Его сильно избили. В старом амбаре. В том самом, в котором мы вчера сидели вместе.
— Миссис Петти вернулась домой? После всего, что случилось? Что она в нем нашла?
Господин Болит пожал плечами.
— Он же ее муж.
— Но всем известно, что он ее бьет!
Ее отец выглядел слегка смущенным.
— Что ж, — произнес он. — Полагаю, для ряда женщин хоть какой-то муж лучше, чем вообще никакого.
Тиффани открыла было рот, чтобы ответить, но, взглянув в глаза отца, поняла, что он прав. Она видела в горах таких женщин, имеющих слишком много детей на шее и не имеющих денег. Конечно, если бы они были знакомы с Нянюшкой Ягг, они смогли бы как-то контролировать появление детей, но все равно оставалось очень много семей, в которых для того, чтобы поставить еду на стол, приходилось продать стулья. И с этим ничего нельзя было поделать.
— Господина Петти никто не бил, Папа, хотя, для него это было бы не плохим уроком. Я наткнулась на него в момент, когда он пытался повеситься.
— У него два сломанных ребра и синяки по всему телу.
— У него, Папа, был долгий спуск вниз? И как мне было поступить? Или нужно было оставить его в покое, пока не удавится? Пусть висит? Он пережил эту ночь, заслуживает он того или нет! А я не нанималась в палачи! Он положил букет, Папа! Из крапивы! Да у него от нее все руки распухли. В нем теплится искорка, которая заслуживает жизни, понятно?