- Ты хочешь этого? - голос привычно жесткий. Это не изменилось с тех пор, как я впервые встретила Дмитрия. А теперь я сижу на переднем сидении его машины, глядя на дом мальчика, которого я так хотела увидеть снова. Прошло двенадцать недель с тех пор, как меня похитили.
- Я бы не просила, если бы не была уверена.
- Хреновая идея.
Я не страдаю от стокгольмского синдрома. Я не доверяю человеку, сидящему слева от меня, но мы, грубо говоря, нашли общий язык.
Через несколько дней после избиения, когда я наконец открыла глаза и увидела, что со мной стало, у меня появился план. Он спас мне жизнь. Именно поэтому я сижу сейчас рядом с ним, свободная, больше не его пленница.
Он держал меня на складе, как я и предполагала. Оглядываясь назад, я думаю, ему было бы легко избавиться от меня, если бы его первоначальный план сработал. Если бы я не была беременна. Все изменилось, но не так, как я предполагала.
- Я должна быть здесь. Я знаю, ты этого не поймешь, но я хочу его увидеть. Я не могу без него.
Но что-то удерживает меня от того, чтобы выпрыгнуть из машины, войти в дом, подняться на нужный этаж. Дело не в том, что я не хочу этого. Я очень хочу. Но я боюсь увидеть то, что происходит внутри. Мысли о фотографиях с поцелуями до сих пор преследуют меня. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу только эти сцены.
Я должна верить в лучшее. Верить в нас с Кириллом. В конце концов, любовь должна пережить любые трудности.
- Если ты уверена, то предоставь эту суку мне.
Юлька.
Никогда бы не подумала, что она способна на такие вещи. Я знала, что ее родители были очень богатыми, и что ее отец, вроде как, был связан с криминалом. Но заказать мое похищение, убрать меня с глаз долой, а самой добраться до Кирилла…
Если бы я не видела доказательств своими глазами, я бы не поверила Дмитрию, когда он рассказал мне обо всем. У него были фотографии, запись разговора, его страховка на случай, если она попытается пойти к ментам.
Ей всего восемнадцать, она даже немного младше меня. Какой подросток додумается до такого? Какой человек вообще может сделать это? Большой вопрос, кто из них больший маньяк: Юлька или Дмитрий.
- Нет, - выдавливаю я из себя, поворачивая голову на Дмитрия. Я не испытываю к нему ни капли симпатии. - Мы говорили об этом. Ты не можешь. Ты изменился. Нельзя возвращаться к прошлому. Ты поклялся, что пойдешь другим путем.
Дмитрий не злой. Он сильно поломанный, но в глубине души он точно не злой. Иначе никогда не смог бы не испытывать угрызения совести за то, что сделал со мной. Он никогда бы не позаботился обо мне, не отмыл меня, не помог выздороветь.
У меня остался мерзкий, уродливый шрам через всю спину, потому что его бита раскололась и впилась в кожу. У меня были сломаны минимум четыре ребра, и девяносто процентов моего тела покрылись синяками. Синяки исчезли, но отметины внутри и снаружи остались.
Он попросил у меня прощения. Я не простила его, но хочу постараться. Только не знаю, когда это произойдет и смогу ли я когда-нибудь сказать это вслух.
- Ты не права, - он поворачивается ко мне. - Нехер ее оправдывать.
Я поворачиваю голову и смотрю в окно.
- Я бы никому не пожелала и минуты того, через что прошла. Даже своему злейшему врагу. Так что не надо. Я сказала, нет. Оставь все как есть. Ты обещал, - напомнила я ему.
- Я не трону ни одного волоска на ее белокурой головке, пока ты не дашь мне добро.
- Этот день никогда не наступит.
- Никогда не говори никогда, деточка.
- Если ты сдержишь свое слово, не тронешь никого даже пальцем и будешь спасать тех, кого сможешь, я никому о тебе не расскажу.
- Я не просил тебя об этом, Мира, - шепчет он, наконец-то назвав меня по имени. Я больше не могу терпеть другие сокращения, ассоциирующиеся со всем, что произошло.
- Спасибо, что привез меня домой. Спасибо, что отпустил меня.
Теперь
Дверь захлопывается, вырывая меня из воспоминаний, которые не возвращались уже очень давно. Нет сомнений, что утренняя встреча сильно на меня повлияла. Мыслей о прошлом оказалось слишком много, и они буквально затуманили мое сознание.