— Хайде прав, как всегда, — гоготнул Гуммо, направляясь назад. — Кам, лучше бы у тебя вместо хрена мозги так выросли. Хотя бы на одну десятую... Мутант.
— Заткнись, кретин.
— Заткнитесь оба. Еще пару раз, каждую, и вперед... Эге, — вгляделся Хайдег. — Кто-то из вас, похоже, перестарался, — он наклонился к девушке которая была в светлом платье, приложил пальцы к горлу.
— Кто, кто, — гоготнул Гуммо, тронув ботинком окровавленное бедро. — Камбетэ, я так понимаю.
— Ну да, — тот наклонился, посмотрел, выпрямился, отвернулся, сплюнул. — Камбетэ, конечно, во всем виноват.
— У тебя хрен как бревно. Вот ты и виноват.
— Гуммо утопил третий ствол — Камбетэ крайний. Хайдег не дорезал того кретина — Камбетэ крайний. Дырка сбежала теперь — Камбетэ тоже крайний. А вязал кто, криво? У вас что, в Безопасности...
— У нас в Безопасности, вообще-то, были наручники.
— А если наручников вдруг нет? Отобрали бандиты?
— Молчать, — Хайдег закрыл девушке глаза, поднялся.
— У вас во Флоте так делают? — гоготнул Гуммо.
— У нас во Флоте так делают.
— Даже дыркам?
— Гуммо, — Хайдег выпрямился, обернулся, проколол Гуммо взглядом. — Повторяю тебе в седьмой, или даже в восьмой раз.
— Ладно, ладно. Мне-то что. Просто... Что там у вас на Флоте не нравится — это на Флоте. Как бы. А здесь... За такие дела...
— Что-то я, Гуммо, не понял, — Хайдег перешагнул через мертвую, подошел к Гуммо, ткнул в грудь стволом. — За какие такие дела? Вот за эти, да? — он указал большим пальцем за спину. — Ты это имеешь в виду? Или что-то, я понял, другое?
— Ладно, хорош, — Камбетэ подошел и опустил рукой ствол. — Мы уже не «здесь».
— Гуммо, в этом мире я не люблю одного. Когда болтают не по делу. За что здесь ты — не выживают на Флоте. Поэтому все твои реплики для меня не по делу. По умолчанию. Как понял?
— Понял вас норма.
Гуммо отвернулся, подошел ко второй девушке, потыкал ботинком в живот. Девушка лежала на боку, в глине и листьях, связанные руки за спиной, мокрые от крови волосы прилипли к плечам. Она смотрела на свое изгаженное разодранное платье, которое валялось рядом, часто дышала.
— Да и вообще, Хайде.
Гуммо навел ствол, надавил спуск. Накопитель заряда вспыхнул рубином. Бледное лицо девушки осветилось алым огнем. Она повернула голову, посмотрела на горячий огонь, заморгала.
— Мы-то уже не «здесь».
Он дожал спуск. Сухой треск увяз в мокрых листьях.
— Поэтому бояться нам некого. Как пахнет! — он втянул носом запах. — Ромштекс. Даже есть захотелось. Кам, дай-ка мне шоколадку. Там у них в комплекте паек — с шоколадом, прикинь... У нас даже патруль не балуют... Не помню когда последний раз ел шоколад.
— Ты дегенерат, Гуммо, — Хайдег отошел к костру, подхватил свой ранец. — Кам, мешок на спину. Ноги в руки.
— Нет, вот все-таки тварь, — Камбетэ взял свой ранец, тоскливо огляделся. — Как же она, тварь, сбежала? Такого мяса я еще не пробовал. Хайде, я не шучу, ты бы ее пощу...
— Ай, сука!!!
Гуммо заорал как резаный и рухнул в листья. Хайдег швырнул ранец через костер, перелетел сам и врылся в вонючее месиво. Камбетэ как подкошенный плюхнулся где стоял. Лес по краю поляны прожгла белая молния. Огонь растворился в ночи; по листьям рассыпалась тишина; пополз едкий дым.
— Сука! Откуда!
— Гуммо! Лежать!
— Жарит из-под актива. Лежать, Гуммо. Лежать! Спокойно.
— Что делать?
— Тебе, Кам, заткнуться. Хватаешь лямку, ползешь ко мне. Гуммо, ты к лесу.
— Там эти!..
— Что эти?
— Девчонки...
— И что?
— Они...
— Они мертвые, Гуммо. Ты же сам одну застрелил? Не кусаются. Или что? Ах, там еще мальчики. Большие мальчики, Гуммо. Не боишься больших мальчиков? Да еще мертвеньких? Не ходи гулять без мамочки.
— Я ползу?
— Да, Кам, да, родной. Ты ползешь.
— А где... Где он?
— Ты еще и слепой. Юго-запад. Ну!
— Листья эти проклятые... Задыхаюсь...
Камбетэ помешкал, пополз, одной рукой волоча ранец, другой разрядник. Он дополз до костра, который почти догорел и теперь шипел, трещал и дымил, когда новый разряд пронзил землю. Костер взорвался вонючим облаком. Камбетэ подскочил, как бревно от земли, заорал, съежился.
— Нам повезло, что он пока не в активе, — отозвался спокойно Хайдег. — Иначе трупов здесь было бы семь. Уже.
— Что делаем, Хайде?..
— Гуммо, я повторять не привык. Ты в курсе? Ты отползаешь за дерево. За то. Мы с Камбетэ за это. Он далеко, повторяю, ударить нормально ему проблема. Пошел.
— Нет, как же она, тварь, сбежала...
— Кам, еще раз выставишь задницу — и мы с Гуммо уходим вдвоем. Как понял?
— Да понял, понял... Ранец, тварь такая, тяжелый... И листья эти... Колючие, твари... Я порезался!
— Ай-ай-ай. Пошел.
— Хайде, он слышит? Он мне чуть голову, сука...
— Гуммо, он нас не слышит. Пошел.
Хайдег нашарил ранец, перехватил лямку, пополз к лесу. Камбетэ, громко дыша и кряхтя, пополз за ним вслед. Хайдег добрался до крайнего дерева, заполз за рукав корня.
— Я здесь! — Камбетэ, задыхаясь, высунулся рядом.
— Гуммо?
— Я на месте!
— Не испугался трупиков?
— Кам, я тебя пристрелю!
— Я сейчас пристрелю вас обоих, — Хайдег утер мокрый лоб. — Все равно не дойдете.
— Хайде, втроем-то мы его замочим?
— Гуммо, втроем-то мы его замочим. Хотя, похоже, мы тут совсем не втроем... Поэтому он здесь не появится. Он будет держать приоритет и поджаривать нас из-под зоны. Пока нам везет — у него, я понял, сейчас левый ландшафт. Поэтому тестит из неактива, по нашим трассам. И надеюсь, пока ближе не подойдет. Иначе мы с тобой уже сыграли бы в плазму.
— Поэтому валим? — Камбетэ вцепился в корень как будто тонул в болоте, судорожно перевел дух.
— Поэтому валим. Гуммо, ландшафт?
— Хреново. Лес плохой. Все видно.
— Здесь не лучше. Что, ты говорил, за капсулой?
— Овраг...
— Нам снова везет.
— Он мне чуть голову, сука, не отстрелил.
— Гуммо, сюда.
— Ползу.
Наступила тишина. Ветер по-прежнему шелестел листьями; из леса доносились непонятные звуки — отдаленное глухое шуршание, которое, растворяясь в общей тиши, усыпляло и цепенило. Вдруг новый удар разбил гнетущую тишину. Белый клинок огня пронзил дерево, лес на миг осветился миллионом холодных искр. Дерево заскрипело, начало падать, но удержалось завесой листвы и веток. Рдеющее пятно остывало во мраке, шипя и потрескивая.
— Сука!
— Гуммо, к тебе это тоже относится.
— Он мне чуть...
— Он вышел в активную зону, Гуммо. Поэтому любая задница будет не «чуть», а в пепел. Ну!
Через три минуты Гуммо, наконец, возник из листьев, весь в царапинах, белый и мокрый — от страха и сырости. Он также вцепился в корень, также судорожно перевел дух.
— Где ранец? — спросил Хайдег, оглядев Гуммо.
— Ранец? — Гуммо облизнул губы. — А хрен его знает.
— Ползешь обратно и ищешь ранец.
— В смысле?
— В прямом. Ползешь обратно, находишь ранец.
— Какой на хрен ранец? — закричал Гуммо. — Ты спятил, дурак?
— Не орать. Где ты его отцепил? У девочек?
— Откуда я знаю?! Он мне чуть голову...
— Ползешь обратно, находишь ранец.
— Какой ранец?! Он мне чуть... — Гуммо облизнул губы, огляделся.
— И быстрее. Он ближе.
— Хайде...
— Вперед. Карабин бросил. Я, так и быть, присмотрю.
Гуммо тоскливо огляделся, выпустил из дрожащей руки ствол, перевел дух, помешкал, нырнул в листья.
— Где-то здесь... — сообщил наконец Гуммо. — Ай! Сука!
— В чем дело? Порезался?
— Не-е-ет... Рукой попал... Тут эта, мертвая... Дьявол! Да что же такое...
— Страшно? — хихикнул Камбетэ.
— Кам, я убью тебя, сволочь!
— Молчу, молчу...
— Нашел! Нашел...
— Назад, быстро. Быстро, он уже рядом! Ну!
— Сейчас...
— Задницу не высовывай, хи-хи-хи.
— Сейчас я вернусь и оторву тебе хрен, гнусная сука.
— Да, только вернись сначала. Там через мертвеньких надо переползать. А это тебе не у своих...