- Почему ты с ними..?
- Почему ты это сделал? Зачем ты их убивал? - игнорируя его вопрос, задает свои Анна. - Тебя же научили сдерживаться, я знаю!
- Я его ненавидел! Ты не представляешь, как он обращался со мной и с матерью! - если бы он был человеком, то уже давно сорвал бы голос. - А теперь он так же гнобил свою новую пассию... Я не мог так этого оставить!!!
- Вот черт, опять "благородный мститель" на нашу голову, - бурчит один из охотников и снова вскидывает руку с пистолетом. - Анька, в сторону!
- Почему ты на этом не остановился? - снова спрашивает Анна, не отпуская своего противника.
- Они все - тоже гады! - он тоже уже понял, что вырываться из рук девушки не нужно, и сам прижимает ее к себе обеими руками. - Почему ты - на их стороне?!
- Чтобы они не думали что мы все - такие, как ты!!! - она начинает вырываться, снова отращивает на руках крылья, заканчивающиеся огромными когтями, но и ее противник делает то же самое. И когда он только успел этому научиться, ведь совсем недавно еще человеком был?!
- Анна!.. - Станислав бросается к сцепившимся в один большой черный клубок вампирам и тут же отлетает в сторону. Кто из них оттолкнул его, он так и не понял - может, преступник, чтобы не мешал, может, Анна, чтобы его не задело выстрелом... Грохот на весь подъезд, крик Анны, крик кого-то из охотников - а потом тишина. И вампира, с которым они сражались, больше нет, над полом вьется поднятая сквозняком сероватая пыль, почти невидимая в тусклом освещении. А Анна, скользя в небольшой лужице крови и громко всхлипывая, пытается отползти прочь от своих напарников.
- Не подходи к ней! Назад! - кричат Станиславу, но он никого не слышит. Ему отлично известно, что сейчас от Анны лучше держаться подальше, что с ней уже через пару часов все будет в порядке, а вот для него потерявший много крови вампир крайне опасен, но все равно бросается к ней. К девушке, которой больно, которая не может даже встать на ноги, которая вот-вот потеряет сознание.
- Уйди... - еле слышно хрипит она, но Станислав уже наклонился над ней, и ее цепкие руки обхватывают его за шею и тянут вниз. В горло впиваются две тонкие иглы, он инстинктивно пытается освободиться, но вырваться из этих изящных, но невероятно сильных рук нереально. Да и не хочется уже вырываться, слабость накатывает волнами, а вопли напарников слышны все глуше, как будто через толстое одеяло...
Он тогда долго не мог восстановиться, несколько месяцев терпел болезненные витаминные уколы и ел ужасно надоевшую ему полусырую печенку. Каждый визит Анны начинался с ее извинений и предложений расстаться и больше никогда не видеться и с его заверений, что они не расстанутся ни за что. Но задерживаться на этом времени его память не стала, она неслась дальше, к гораздо более приятным, счастливым моментам.
Они с Анной, уже помирившиеся, лежат на крыше высотки. Небо на востоке уже заметно посветлело, до восхода солнца остается не так много времени, но девушка не торопится в укрытие - риск пьянит, делая их свидание еще более впечатляющим.
- Мне давно, ну очень давно не было так хорошо!.. - шепчет она.
- Давно - это сколько? - не слишком тактично интересуется Станислав.
- Не важно, - хмурится Анна, и он не решается расспрашивать дальше. Но в голову уже начинают лезть совсем не радостные мысли: о том, что она еще до его рождения была такой же молодой и красивой, как сейчас, о том, что она ничуть не изменится через много лет после того, как он состарится и умрет.
- Ты тоже можешь жить вечно, - снова шепчет Анна, без труда догадавшись, о чем он думает. Несколько секунд они молча смотрят друг другу в глаза.
- Нет, - он слегка отодвигается от нее, а потом встает.
- У тебя есть время, чтобы подумать, - не отступает она. - Пока еще много времени.
- Нет, - повторяет Станислав. - Прости, но - нет. Я хочу прожить человеческую жизнь. Прожить до конца, столько, сколько мне положено.
- Твое право, - вздыхает Анна. - Сейчас я бы на твоем месте тоже так ответила. А тогда - слишком боялась старости.
- Значит, ты считаешь, что тогда совершила ошибку?
- Да. И мне повезло, что я вовремя поняла – даже если ошибку нельзя исправить, ее можно хотя бы искупить другими делами. Правда, мне свою вину придется искупать целую вечность. Зато в моей жизни появился настоящий смысл…