– Позвольте, – сказал пожилой мужчина густым, чарующим баритоном, я раскраснелась еще сильнее и промямлила:
– Спасибо, я сама.
Неловко села, сгребая в сумочку то, что выпало при приземлении, чувствуя на себе взгляды и обещая никогда больше не возвращаться в это место и вообще переехать километров за триста, как минимум. Я, может, и не грациозная лань и не гордый крейсер, уверенно разрезающий морские волны высотой с пятиэтажный дом, но неуклюжестью никогда не страдала и это происшествие задело за живое.
– Вы тут совершенно не при чем, – сказал пожилой мужчина, а я замерла от звуков его голоса и повернула голову. – Позвольте, – слегка улыбнулся, вновь подавая руку. Я смущенно улыбнулась в ответ и положила свою ладонь в его. Грубиянкой я тоже не была, мама старалась воспитывать во мне добродетель и, должна заметить, преуспела. Всегда и всюду я старалась быть любезной, тактичной и почтительной, даже тогда, когда ситуация требовала обратного. Просто в память о ней. Ослиное упрямство мне досталось от отца.
Я встала и сказала негромко:
– Спасибо.
Отряхнула колени, лишь размазав грязь по светлым джинсам, прикрыла их полами пальто и вознамерилась покинуть треклятое заведение, но мужчина сказал вдруг:
– Позвольте угостить Вас пирожным, – я растерялась, пытаясь придумать, как отказаться, не обидев его, а он слегка кивнул за свою спину: – Куда Вы в дождь? – я перевела взгляд за окно, где было пасмурно, но сухо, а через мгновение влил настоящий тропический ливень. Приоткрыла рот, а он тихо, добродушно посмеялся и сказал: – Я стар. Суставы ноют к дождю.
Я слабо улыбнулась в ответ, а он галантно отодвинул стул, не оставив мне выбора. Зонта у меня с собой не было, не было и желания мокнуть, и я села, оказавшись спиной ко всем посетителям. Он поднял руку и через десять секунд у столика появился бариста с горячим кофе и тарелкой с десертом.
– Как Ваше имя, прекрасная незнакомка? – спросил, вновь садясь на свой стул, опершись о стол обеими руками, и только в тот момент я увидела рядом с ним трость с золотым набалдашником в виде морды льва.
– Анна.
– Аннушка уже разлила масло… – протянул задумчиво, а я невольно повела плечами.
– Простите, – сказала нерешительно, – что Вы имели ввиду, сказав, что это не моя вина?
– Не слушайте старика, – улыбнулся в ответ, – попробуйте ореховый пирог, мой любимый, – слегка пододвинул тарелку поближе ко мне, а я взяла чайную ложку и стала вяло жевать, все еще испытывая смущение, хотя до меня уже никому и дела не было, кроме меня самой. – Как Вам?
– Действительно очень вкусно, – улыбнулась и взяла чашку в руки, но ручка показалась обжигающей, я дернулась и пролила его на стол и свои колени, тут же поставив обратно и прикрыв глаза.
– Не огорчайтесь, – сказал добродушно и протянул салфетки, – одежду все равно пришлось бы стирать, полы довольно грязные.
Я вздохнула, принимая из его рук салфетки, подоспел бариста, ловко вытерев со стола, а я сказала решительно:
– Пожалуй, этим и займусь, – кивнула за окно, где все еще поливал дождь, мужчина оценил шутку, тихо посмеялся и кивнул:
– Был рад знакомству, Аннушка.
Я вновь почувствовала странный укол, поднялась, крепко зажав в руке сумку, и пошла к выходу, старательно смотря себе под ноги. И это сыграло по мной злую шутку: я не успела сориентироваться в пространстве, когда на моем пути неожиданно возник мужчина, уткнулась в него, отпрянула и пробормотала:
– Простите.
Обогнула его и выбежала под дождь. Эта улица, кафе, обознавшийся незнакомец и странный пожилой мужчина порождали невнятные, запутанные мысли. До гостиницы я добежала минут за пятнадцать, промокла насквозь, продрогла, но немного пришла в себя. Посмеялась сама над собой, глядя на свое бледное до синевы лицо через зеркало в ванной, и встала под горячий душ.
Стоило признать, меня грызло любопытство. С кем он меня перепутал? Ведь не просто окликнул, даже поверил, что я – не она, не сразу. Довольно долго всматривался в мое лицо, должно быть, мы действительно похожи. Так странно… говорят, у всех есть «двойники», люди похожи друг на друга как две капли воды, но не имеют никаких родственных связей. Всегда считала это бредом. Впрочем, ничего не изменилось, я по-прежнему так считаю. Может, таким незамысловатым образом он решил познакомиться? А что? Я симпатичная. Бывший даже говорил – красавица. Впрочем, с самомнением у меня проблемы с детства, ведь гордыня и тщеславие добродетелями не являются, а о такой мелочи, как любовь к себе, моя мама забыла, сосредоточившись на любви к ближнему. Правда и с этим вышел промах: ближний меня раздражал. Причем, чем ближе, тем сильнее. И яркий тому пример – бывший муж. Жизнерадостный, общительный, обаятельный, даже милый. На лице неизменная улыбка, каждое новое утро – доброе, а голова – светлая, то есть, не обремененная тяготами внешнего мира, но с обилием идей и желанием их реализовывать. Куча проектов, ни одного завершенного, но деньги, как ни странно, водятся: подвешенный язык привлекает инвесторов лучше грамотно построенного бизнес-плана. И когда он начал ухаживать за мной, я решила – противоположности притягиваются. Поначалу свято верила в эту уловку, родители души в нем не чаяли, а я всегда и во всем старалась им угождать. И где-то через два года поняла, что слушать его уже просто не в состоянии. Каждый раз, когда он открывал рот, с воодушевлением рассказывая, как прошел его день, о работе, о новых знакомствах, единственная ответная мысль была – «заткнись». Я крутила это слово снова и снова, пока в одно утро не поняла – с меня хватит. Родителей не было уже полгода как и огорчить их своим поступком я не могла. Дождалась, пока он проснется, сняла кольцо, извинилась и собрала свои вещи, в тот же день переехав. Особенного сопротивления с его стороны я не встретила, думаю, он так же вздохнул свободнее, избавившись от ложки дегтя в своей бочке меда, через полтора месяца я вновь стала свободной, как ветер, и этот самый ветер погнал меня прочь из маленького городка, где я уже давно не чувствовала себя счастливой. Впрочем, с этой точки зрения ничего не поменялось. Единственным мало-мальски значимым событием за последние месяца три, если не больше, стало это нелепое происшествие сегодня, точнее, череда мелких неурядиц. От того оно никак не желали выходить из головы.