Сняла шапку и куртку и поняла, что бумажными салфетками сделаю только хуже. Уж лучше пусть высохнет до конца, тогда можно будет хоть очистить, растерев ткань о ткань. На улице ждать знаменательного часа совершенно не хотелось, я вышла и уткнулась носом в доску объявлений. Одно выделялось сильнее прочих, рука потянулась сама собой, я сорвала бумажку и прочитала – «Сдам комнату». И все. Ни телефона, ни адреса. Написано от руки, красивым почерком, с вензелями и, похоже, пером. Бумага плотная, бархатистая на ощупь, приятного кремового цвета, на таких обычно печатают приглашения. Я повертела ее в руках и сунула в рюкзак, повинуясь неясному порыву. Подошла к витрине с пирожными, перевела взгляд на бариста, увидела легкую усмешку на его лице и развернулась к выходу, вновь почувствовав себя растянувшейся на полу.
Куртку одела уже на улице, торопливо зашагав в противоположную шоссе сторону, шапку противно было даже держать в руках, я обмоталась шарфом и сунула руки в карманы, зябко поежившись, но тут взгляд привлек антикварный магазин, из заставленных витрин которого сочился свет и уют.
«Хуже уже не будет» – подумала флегматично и устремилась в его направлении.
Не без труда открыла тяжелую дверь, звякнули колокольчики, я прошла и осмотрелась. Магазин был небольшим, хотя, возможно, так только казалось из-за обилия предметов. Старинная мебель в идеальном состоянии, предметы интерьера, картины и часы… Часы были повсюду. Настенные, напольные, настольные, на подставках, с кукушкой, с маятником, массивные и изящные, декорированные бронзой, животными, резные, с ажурными стрелками, инкрустированные камнями, в общем, на любой вкус и даже цвет. Я сняла рюкзак с одного плеча, чтобы ненароком что-нибудь не задеть, открыла его и достала карточку, вывернула шапку наизнанку, убрала и тут разом ожили все часы. Я вздрогнула, выронив карточку, сердце забилось в горле, а кукушки часов в унисон с мелодичной трелью сообщили, что сейчас ровно девять, смолкнув так же внезапно и вновь погрузив магазин в тишину.
Я слегка расслабилась, наклонилась, чтобы поднять карточку, а когда разогнулась, увидела в паре шагов от себя человека, взвизгнув и сделав шаг назад. Споткнулась обо что-то и упала навзничь, зажмурившись и ожидая услышать звук бьющегося стекла какой-нибудь жутко дорогой вазы, но стояла такая тишина, что, казалось, заложило уши. Открыла глаза и увидела перед собой пожилого мужчину из кафе, вновь с протянутой рукой и мягкой улыбкой.
– Аннушка, рад встрече, – сказал, помогая мне подняться. – Простите, я Вас испугал. Пойдемте, я Вам ее покажу.
– Кого? – переспросила растерянно, а он кивнул на карточку в моих руках и сказал с улыбкой:
– Комнату, – и жестом указал направление.
И я пошла, слабо отдавая себе отчет, а, собственно, зачем мне это. Но его голос завораживал, манеры и обходительность подкупали, было тепло и спокойно, а ночевать на вокзале в компании бомжей не прельщало.
Он опирался на трость, двигаясь бесшумно и ловко, и продолжал убаюкивать меня своим голосом, ведя неспешный монолог:
– Я невероятно рад, что именно Вы откликнулись на объявление. Еще днем, в кафе, я понял, Вы – человек тонкой душевной организации, – я тихо хмыкнула, а он продолжил серьезно: – Да-да, именно так. Только такой человек мог догадаться, куда следует обращаться по объявлению.
– Простите, – начала со вздохом. Вводить в заблуждение и лицемерить на мой взгляд было еще хуже, чем показаться бестактной и не оправдать чьих-то ожиданий, – но я зашла погреться и просушить грязь на своей куртке.
– Это очевидно, Аннушка, – ответил с лукавой улыбкой, слегка повернув голову и остановившись. – Но почему именно сюда? Как Вы вновь оказались на этой улице? Почему не остались в кафе? Почему не прошли мимо? Жизненный путь – это череда незначительных событий и поступков, продиктованных, как правило, далеко не умом. Кто-то называет это интуицией, кто-то – предчувствием, я же склонен думать, что это веления души.
Отвернулся, не дожидаясь ответа, и свернул за высокую стойку с книгами, а я вслед за ним, увидев довольно крутую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. Поднялась и приоткрыла рот от удивления. Магазин внизу все же был большим. Моему взору предстал просторный холл с изысканной меблировкой, замысловатыми картинами на стенах и две двери, одна из которых была приветливо распахнута.
– Комната небольшая, – сказал хозяин, – но, надеюсь, Вам понравится. Кухни, увы, нет, зато ванная комната отдельная и до работы недалеко, – я открыла рот, решая, что сказать в первую очередь – что работы у меня нет и в помине или что я собираюсь завтра же покинуть этот ставший вдруг недружелюбным город, но он спешно развернулся и сказал, не дав мне произнести ни слова: – Что ж, не буду мешать, прошу, располагаетесь и чувствуйте себя, как дома. Остальное обсудим за завтраком, – развернулся и покинул комнату, беззвучно закрыв за собой дверь.