Благоразумие тут же подсказало поискать своего провожатого — евнуха Мао — и вернуться к Но-Люнь. Как бы мне это всё не нравилось, ради своей же безопасности следовало играть по местным правилам. В том числе выполнить волю императора и надеть дурацкую вуаль, потому что вряд ли я переживу сколько-то ударов плетью или палками.
Пока из множества одинаковых как под копирку евнухов я пыталась высмотреть своего, в меня врезался какой-то чумазый мальчишка лет десяти. От столкновения он выронил из рук корзинку, и огромные спелые персики покатились у меня под ногами.
– Ой, простите, госпожа! Умоляю, не наказывайте меня! – пролепетал бедняга, рухнув передо мной на колени.
– Ну что ты! Всё в порядке.
Я улыбнулась и присела рядом, чтобы помочь собрать фрукты. Но когда последний персик был возвращён обратно в корзину, мальчик долго и смущённо благодарил меня, упорно не желая подниматься с земли.Мне пришлось уговаривать его, убеждая, что я на него не сержусь. А когда он наконец поверил и встал с колен, я увидела его ноги и ужаснулась.
Теперь я поняла, почему мальчик столкнулся со мной. Мне вообще показалось чудом, что он в принципе мог ходить.Дело в том, что его ноги ниже колен оказались сильно искалечены: искривлены и будто бы заживо изъедены коррозией. Было действительно очень больно на это смотреть.
– Что с тобой случилось, малыш? Тебя кто-то избил?
– Нет-нет, госпожа! – парнишка смущённо поспешил одёрнуть полы своей одежды, наверняка привычным движением скрывая изъян. – Мои ноги такие с самого рождения. Умоляю, простите, что ничтожный калека оскорбил ваш взор!
Я застыла в замешательстве. Я не знала, что сказать, как выразить этому бедному ребёнку сочувствие, не оскорбляя при этом жалостью мужчину, которым он однажды станет.
Глубоко вздохнув, я просто взяла его за руку и отвела в сторону, чтобы нас не толкали прохожие. А затем решила и вовсе проводить до дома. Моё сердце болезненно сжималось ещё по одной причине — почему-то мальчик напомнил мне Мишутку, моего младшего брата.
Только ему было бы уже пятнадцать, если б он не погиб вместе с родителями в той ужасной аварии на заснеженной трассе…
– Как тебя зовут? – отогнав горькие воспоминания, я решила сосредоточиться на другом, живом, мальчике.
– Пин Шен-у, госпожа.
– А моё имя… — я запнулась, чуть не сказав “Ульяна”, — Лу Юмин.
– Вы такая добрая и красивая, госпожа Лу! Что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас?
Я рассмеялась и стёрла большим пальцем полоску грязи с его щеки.
– Например, можешь угостить меня персиком.
Пока Шен-у тщательно выбирал для меня самый большой и красивый фрукт, я почувствовала, что действительно сильно проголодалась. Поэтому с необыкновенной жадностью впилась зубами в сочную, сладкую мякоть.
Мальчик наблюдал как я ем с каким-то странным благоговением. Я спросила голоден ли он сам, но Шен-у лишь отрицательно качнул головой. А когда я доела персик, он, краснея до ушей, тихо попросил у меня косточку.
Осторожно взяв её из моих рук, мальчик просиял и спрятал в карман словно самое дорогое сокровище. Я не понимала смысла, но готова была растаять от умиления, наблюдая за этим.
А затем мне снова стало грустно, потому что я вспомнила о его больных ногах. Несмотря на то, что он старался делать вид, будто всё в порядке и даже почти не прихрамывал при ходьбе, наверняка его мучили сильные боли.
Мы шли к дому Шен-у по узкой утоптанной дорожке, шурша красными кленовыми листьями, и я немного переживала из-за того, что удаляюсь от рынка. Будет плохо, если потом я не смогу найти обратную дорогу. И если что, пойдёт ли вообще кто-нибудь разыскивать пропавшую наложницу?
Однако оставлять бедного ребёнка мне тоже не хотелось. Может быть, сто́ит поговорить с его родителями? Возможно, я как наложница императора смогу что-то сделать для его семьи.
– Скажи, Шен-у, ты знаешь как называется твоя болезнь? Существует ли от этого какое-нибудь лекарство?
Мальчик закусил губу и обречённо опустил голову.
– Никто не знает, что это за недуг, и не может ничего сделать. Матушка говорит, что только чародей мог бы мне помочь…
– Как ты сказал? У вас тут есть чародеи?!
Шен-у удивлённо вытаращил глаза.
– А вы разве не знаете? Колдовство в стране запрещено, но императорская семья держит в темнице одного старца, который по слухам может исцелить любые раны.
– Вот как…
– Предыдущий император собирался казнить целителя как только его поймали, но наследный принц Сэйлан уговорил отца смягчить приговор и просто заключить старика под стражу. Повелитель понял, в чём польза чародея, и с тех пор никакие болезни не страшны императорской семье и её приближённым.
– А как же простые люди? Твои родители могли бы прийти сегодня на рынок и попросить Его Величество отвести тебя к чародею. Или, может быть, существуют другие целители? Вряд ли этот старец единственный в своём роде…
– Что вы, госпожа! Это невозможно. Только Сын Неба может противостоять пагубному воздействию колдовства!
Во мне закипела злость. Ну что за эгоистичность! У императора есть личный врач-гений, но он предпочитает промывать населению мозги, вместо того чтобы помогать таким как Шен-у.
Однако я задумалась на минутку, стоило ли сеять в ребёнке сомнения в местной государственной системе. Не хотелось бы, чтобы ему вышло всё это боком. Если императору выгодно поддерживать среди населения убеждённость в существовании колдовства, которое к тому же лишь он один может выдержать, любому противнику этой теории будет грозить опасность.
Нужно было придумать, как аккуратно помочь мальчику, при этом не навредив.
Интерес мой, однако, заключался не только лишь в этом желании, ведь у меня и самой проблем теперь было не мало. Но ко всему прочему я почувствовала нестерпимую жажду утереть нос эгоисту императору.Сложилось стойкое впечатление, что он тип не из приятных. Держит местных в страхе и вешает им лапшу о запрещённом колдовстве, палками лупит, плетью угрожает… Я подумала, что кто-то должен научить его не только лучше заботиться о своих подданных, но и повежливее обращаться с женщинами.
– Госпожа, вот вы где! — раздался смутно знакомый голос.
Я обернулась, вздрогнув от неожиданности, и увидела приближающегося евнуха Мао. Он бежал по дорожке, устало загребая длинными ногами и тяжело дыша.
– Наконец-то я Вас нашёл! – евнух склонился пополам передо мной и вытянул вперёд руки. — На рынке говорят, что император приказал высечь наложницу Лу плетью…
– Это неправда! – воскликнул Шен-у.
Мао взглянул на юного бедняка презрительно и с явным недоверием. Я шагнула вперёд, инстинктивно загораживая собой мальчика.
– Так и есть. Это всего лишь слухи, мне ничего не угрожает.
Только после моих слов евнух выпрямился и вздохнул с облегчением.
– Тогда госпоже следует поскорее вернуться в поместье, — сказал он. – Служанки места себе не находят.
Меня не особо волновали служанки Юмин, но самой уже хотелось отогреться возле жаровни и съесть что-нибудь посущественнее персика. Единственный, кто меня останавливал, — это Шен-у. Он казался заброшенным ребёнком, и я чувствовала потребность позаботиться о нём, или даже попробовать вылечить.
К тому же, мальчик не представлял опасности, и поэтому от него будет проще узнавать о местных особенностях, не привлекая лишнего внимания. Скорее всего он поверит мне, если я расскажу, что не настоящая наложница, и сможет сохранить мою тайну.
В любом случае, я хотела бы знать, как его найти, если удастся отыскать целителя. Поэтому прежде чем последовать за евнухом, я хорошенько запомнила дом, на который указал Шен-у.
Тревогу из-за моего отсутствия евнух явно приукрасил. Увядающий двор поместья встретил меня всё той же заунывной тишиной и разрухой. Только ветер гонял по каменной дорожке сухие листья, и всё.
Даже Но-Люнь не беспокоилась о своей госпоже: зайдя в дом, я обнаружила её крепко спящей в своём углу. Пришлось будить, потому что жаровня погасла, а я совершенно не знала, как управляться с этой штуковиной.