- Нет, - прошептала тихо, - не надо...
Но он ничего не ответил. Просто плюнул и размазал слюну вверх и вниз.
Неужели он снова будет так?
Но я не хочу... не могу...
Всхлипнула и сжала пальцами велюровую обивку, когда член надавил в первый раз. Было больно. От того, что сухо. И от того, что не было никакого возбуждения. А, наоборот, напряжение, казалось, достигло самого пика. И все мышцы непроизвольно сжались...
Ещё один толчок заставил беспомощно всхлипнуть. Он, видимо, добавил еще слюны, потому что поелозил членом снаружи. И снова толкнулся, всё-таки сломав нежную защиту. Я вскрикнула от боли, из глаз невольно потекли слезы...
- Пожалуйста, - тихо прошептала, потому что на полноценный голос не было сил.
От предвкушения новой боли и от какого-то безумного отчаянья хотелось выть.
Ну вот зачем он так? Наказывает?
Федор остановился на несколько мгновений, давая передышку. А потом самодовольно произнёс:
- Привыкай, дорогая. Мне так очень нравится.
И толкнулся опять, зайдя уже достаточно глубоко.
И ещё раз.
Каждый такой толчок сопровождался моими стонами. Я понимала, что сейчас вырваться не смогу, слишком сильно в мои бедра вцепились мужские пальцы. Поэтому просто упёрлась лбом в угол дивана и терпела, сцепив зубы и зажмурив глаза до радужных кругов перед взором.
А Фёдор словно с цепи сорвался, входил резко и грубо, не щадя и не обращая внимания на мои слёзы, которые впитывались в светлую обивку, оставляя на ней тёмно-серые пятна с неровными краями...
Мне казалось, что прошла вечность. Хотя по факту, наверное, не больше минуты, прежде чем он дёрнулся несколько раз и замер.
Я тоже лежала, не шевелясь, опасаясь новой боли. И когда Фёдор, наконец, выскользнул из меня, просто опустилась на бок и закрыла глаза, из которых всё так же продолжали течь слёзы.
Какое-то дежавю...
Хотя нет. Так ужасно я себя не чувствовала ещё никогда. Ни разу в жизни. Даже там, в клубе, мне было больно физически, но, как я теперь понимаю, довольно безразлично морально. А сейчас, после того, как последние две наши встречи прошли почти нормально, и я поверила, что хоть что-то значу для него, он просто растоптал меня. Вмял в грязь, унизил, сломал...
- Блять, - вдруг услышала его ругательство. - Резинку забыл. Извини...
И это всё, что он может сказать!? То есть, извинился он только за резинку!?
Медленно сползла по дивану, дрожащими руками натянула вниз платье и пошла, шатаясь, в сторону спальни. Вернее, надеялась, что в ту сторону, потому что перед глазами всё расплывалось от слёз и вертелось, как в калейдоскопе, и даже слегка подташнивало.
- Поль?.. - услышала в спину. - Ты чего?..
Но я не ответила. Зашла внутрь комнаты, повернула защелку изнутри и тяжело опустилась на кровать. Хотелось, чтобы сейчас кто-то пожалел меня, утешил, обнял... Сказал, что всё будет хорошо...
Но... маме бы я не рискнула показаться в таком состоянии, а лучшая подруга...
Нет у меня больше лучшей подруги. После того как она моментально вскочила в койку к моему бывшему, как только там освободилось место.
Услышала за дверью шаги. Потом ручку подёргали снаружи. Но, конечно, дверь не открылась.
- Поль?.. - снова донеслось оттуда глухо.
Но я полностью накрылась одеялом и постаралась выбросить произошедшее из головы. А ещё отключиться от всех звуков...
Прошло только полмесяца!
И я не могу потерять эти деньги! Но и терпеть такое отношение я тоже не могу.
Сначала он, как разъяренный дьявол, проволок меня через всё здание, а потом опять изнасиловал!
Я так не хочу!!! Не могу!!!
Слёзы лились, не прекращая. Подушка была мокрая и противно холодная...
В итоге я незаметно провалилась в какое-то мутное небытие, и вынырнула из него только утром...
* 12 *
Утро было ещё совсем ранним, и пробуждение оказалось до боли отрезвляющим. Во всех смыслах.
Я поняла, что больше не хочу таких отношений. И ТАКИХ денег Фёдора я тоже не хочу. Да, мне очень и очень нужны средства. Но это не значит, что нужно позволять вытирать об себя ноги.
Собравшись, но так и не сумев запихнуть в себя хоть какой-то завтрак, направилась в сторону офисного центра. На улице было ещё нежаркое летнее утро, и отсутствие встречных прохожих делало мою прогулку практически идеальной.
Ровно в восемь утра вошла в свой кабинет. Вернее, теперь уже не мой. Потому что я приняла решение больше не работать на Фёдора и не продаваться ему.
Из дома взяла пакет для вещей. Жаль, там не на чем было написать заявление, а то и его бы принесла, чтобы как можно быстрее убраться отсюда, покончив со всеми организационными моментами.
Быстро сложила то, что принадлежало именно мне, оставляя в ящиках стола ненужные теперь бумаги.