Это было идеально. Когда мне отказали от роли пришельца (чужака) в этом фильме, я сыграл ее прямо в офисе и потом был изгнан с их планеты!
Я слышал истории про актеров, которые «врывались в Голливуд» во взятых на прокат Роллс Ройсах и назначали встречу представителям киноиндустрии в отеле Беверли Хиллз. Мой подход был обратным. Я носил джинсы и у меня был старый и грязный обычный автомобиль. «Я актер. И если я вам нужен, вы примите мои правила, не смотря на мои отличия от вас». Звучит, как слова мистера Спока, не так ли? В мистере Споке я, наконец-то, нашел все самое лучшее от обоих миров: получил всеобщее признание и одобрение общественности, и все еще был в состоянии играть отчужденного инопланетянина с вулканским характером.
Я не Спок
Я не Спок. Тогда почему я поворачиваю голову, когда кто-то обращается ко мне этим именем? Почему я чувствую себя неуютно, когда кто-то говорит «Что случилось с вашими ушами?» Я не Спок.
Тогда почему я ощущаю удивительное тепло, когда слышу или читаю комплимент в адрес вулканца?
«Спока в президенты!» гласит наклейка на бампере едущей впереди меня машины. Это наполняет меня гордостью, и я улыбаюсь. Я не Спок.
Но если не я, то кто? И если я не Спок, то кто тогда я?
У меня есть брат Мелвин. Он живет в трех тысячах миль от меня. У нас отличные отношения. Но это другое. Да, если кто-то хвалит его, я этим горжусь. Если кто-то ругает его, это меня огорчает. Но он – это он. Я – не он, а он – не я. Мы с братом существуем независимо друг от друга, в отличие от нас со Споком. Итак, Спок не мой брат.
Так что же за отношения между мной и Споком? Мы как корсиканские братья? Если один, находясь в тысяче миль от второго, будет ранен, брат почувствует его боль! Эмпатия. Возможно, это и есть ответ. Но есть различия. Корсиканские братья могут находиться одновременно в разных местах. Но Спок и я – никогда.
Это намного сложнее. Даже хуже. Вопрос в том, кто я без Спока? Существую ли я или буду существовать без него? А кто он без меня? Я предполагаю, что ему будет лучше без меня, чем мне без него. Это волнует меня. Вернее будет сказать, беспокоит.
Именно поэтому я пишу эту книгу. Возможно, если я все это вылью на бумагу и увижу слова, посмотрю идеям прямо в лицо, я смогу понять. Я смогу лучше разобраться в том, кто я, а кто он. У нас со Споком идет уникальная игра в «Я в порядке. МЫ в порядке».
Я смогу узнать о себе то, что миллионы знают обо мне лучше, чем я. Если я смогу увидеть себя глазами других людей.
Недавно я сидел с группой актеров, с которыми только познакомился. Мы говорили о театре, пьесах, телевиденье, персонажах. Отличная была беседа. И когда я собрался уходить, одна актриса сказала, «Леонард, мы вас любим». Я улыбнулся и был польщен. Я сказал, «Спасибо», но мне хотелось ответить, «При встрече я ему передам».
Она любит Спока! Я знал это! Но кому еще она адресовала эти слова? Они должны были быть сказаны мне, вернее, для меня. Да, это было чувство товарищества. Актер говорит актеру. Создатель персонажей говорит другому, чей персонаж стал легендарным.
Это мило. Даже больше, чем мило, это великолепно. Но за моим плечом безмолвно стоит ревнивый и вездесущий вулканец!!
СПОК: Скажи ей, что я принимаю ее комплимент, более эмоциональный, чем могло бы быть.
НИМОЙ: Какой комплимент?
СПОК: Она сказала, что они любят меня.
НИМОЙ: Она такого не говорила. В частности, она сказала «Леонард, мы вас любим». И я знаю, что с твоим слухом все в порядке!
СПОК: Если ты так уверен в ее намерении, почему ты так взволнован?
НИМОЙ: Это смешно. Каждый раз, когда я получаю комплимент, ты присваиваешь его. Ты забираешь его себе!
СПОК: Она сказала тебе, что комплимент не только для меня?
НИМОЙ: Нет!
СПОК: Тогда как ты можешь утверждать, что комплимент сделан только тебе?
Видите, что я имею ввиду?
Я выходил на сцену в постановке Калигулы каждый вечер, убежденный в том, что я – Леонард Нимой, хорошо преподносящий роль безумного императора. «Мы решили быть логичными». Это была одна из моих реплик. И каждый вечер я опасался ее. Каждый раз я боялся того момента, когда эти слова сорвутся с моих губ. «Логика» - это его слово. Это слово Спока, и все об этом знают. Но я должен сказать эти слова. Я хотел проглотить их, разжевать их, выплюнуть их больше, чем сказать! Почему? Потому, что как только эти три слога пронесутся по театру, он будет здесь! Пришелец будет здесь, требующий того, что принадлежит ему! Личность.
Я борюсь с этим. Каждый вечер. Я приближаюсь к этому моменту, как приближается к препятствию лошадь, которая не хочет прыгать, но знает, что обязана это сделать. Я ищу выход, я боюсь момента, когда я смогу услышать и, конечно же, услышу смех, последующий за этой репликой. Это всеобщий смех узнавания, который говорит, «Он здесь. Спок здесь».