Ваня недоуменно посмотрел на них и продолжил свой тихий разговор с Аней. Время от времени Света поглядывала на него, как будто спрашивая: «Ну как? Приятно видеть, как я танцую с другим?» – но Ваня не замечал этих взглядов,
Когда танец наконец закончился; он подошел к ней и сказал:
– Что-то не так?
– Нет-нет, – поспешно сказала она. – Можно тебя на пару слов?
Они вышли в коридор, и Света заговорщицки зашептала:
– Уйдем отсюда, а?
– Как это? – не понял Ваня.
– А так - просто оденемся и уйдем. Ну, пожалуйста! Разве часто я тебя о чем-нибудь прошу?
Ваня недоуменно смотрел на нее.
– Как-то неудобно, да и зачем? Такой хороший вечер.
– А я думала, тебе будет приятнее побыть со мной наедине. – Света провела ладонью по его шее. К тому же здесь становится скучно.
Ване совсем не было скучно, но он не любил спорить. Особенно если Света настаивала.
– Ну, хорошо, – неуверенно проговорил он, если ты так хочешь… Но только надо попрощаться.
– Ни в коем случае, – запротестовала Света. Начнут уговаривать, вопросы лишние задавать… Не люблю я этого. Лучше уйдем по-английски, не прощаясь.
Она взяла Ваню за руку и повела к дверям. Стараясь не шуметь, они оделись и тихонько выскользнули из квартиры.
– Как воры, – с досадой сказал Ваня, когда они спускались по лестнице. – Ума не приложу, как ты смогла меня на это уговорить…
Он был недоволен собой. Ему казалось, что он участвует в чем-то предосудительном.
– Подумаешь! – беззаботно отозвал ась Света. Нашего отсутствия никто и не заметит!
– Ты не знаешь, где эта сладкая парочка? – спросила Аня у Иры.
Та только пожала плечами:
– А на лестнице ты смотрела? А на балконе? Аня вздохнула и утвердительно кивнула головой.
Она искала и на лестнице, и на балконе, но их не было нигде. Не было их ботинок и курток. Как корова языком слизала.
Неужели они нарочно хотели причинить мне боль?
– Ничего себе замашки! – возмутилась Ира. – Могли хотя бы попрощаться…
– Наверное, им стало скучно, – грустно проговорила Аня. – Вот они и ушли.
– Ничего подобного, – уверенно сказала Ира. – Ты что, совсем ничего не замечаешь?
– А что я должна заметить?
– Ваш танец. Света так и пожирала вас глазами. А потом Елкина назло пригласила. – Назло? Мне назло?
– Да не тебе, а Волкову. Хотела вызвать его ревность.
– Странно, а я ничего не заметила…
Когда Ваня обнимал ее в танце, она действительно не видела ничего вокруг. Была только музыка и он, остальных просто не существовало. Не было даже ее самой – толстой и неуклюжей, вся она превратилась в мелодию.
Гости разошлись, а Аня еще долго стояла у окна, вглядываясь в темноту. Она мечтала о том, что сейчас около дома увидит знакомую фигуру, потом услышит звук торопливых шагов… Ваня зайдет, обнимет ее за плечи и скажет: «Прости, что так получилось». А она опустит голову ему на грудь и ответит: «Главное, что ты пришел. Остальное – неважно».
Но Ваня сейчас был со Светой, и праздник был испорчен. «Лучше бы вообще не приходили, – с обидой подумала Аня. – Неужели они нарочно хотели причинить мне боль?» Она попыталась представить их рядом – человека, в которого она имела несчастье влюбиться, и свою красавицу подругу. «Красивая пара, – говорила она сама себе, – ничего не скажешь». Аня специально растравляла свои раны, ей нравилось чувствовать себя несчастной в собственный день рождения.
– Анечка, это мы, – с порога прокричала мама. – Как прошел праздник?
– Хорошо, мама, – сказала Аня, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Просто замечательно.
7
«По утрам бывает как-то особенно тоскливо, думала Аня, лежа в постели. – Если еще вечером можно заснуть, то утром – вообще непонятно, что делать».
Она встала, подошла к письменному столу и увидела на нем розовый конверт. «Чуть не забыла! – спохватилась она. – Это ведь подарок от родителей». В конверте лежали несколько новеньких купюр. Аня повертела их в руках и задумалась: «Что же можно на них купить?» Можно пойти в магазин и подобрать себе что-нибудь из одежды. Но одной тряпкой меньше, одной больше, разве от этого можно стать счастливей? Можно купить туалетную воду, или книгу, или еще один цветок, но все это было не то. Ане хотелось потратить подаренные деньги как-нибудь талантливо, так, чтобы это надолго запомнилось.
В комнату вошла мама, потрепала Аню по голове и сказала:
– Совсем ты у меня обросла. Может, пойдешь пострижешься?
– А это идея! – воскликнула Аня. – Только вот куда?
– Говорят, очень хороший салон «Мануэла». – И мама назвала адрес. – Одна наша сотрудница недавно там была, так она изменилась до неузнаваемости!
– Решено. – И Аня обхватила растрепанную голову руками. – Иду стричься. Ведь хуже не будет, правда?
Прежде чем попасть к мастеру, Ане пришлось посидеть в небольшой очереди. В зале было много цветов, которые буйно разрослись во влажном тепле салона, пахло составом для химической завивки и лаком для волос. Аня удобно устроилась в кожаном кресле и взяла журнал с разными стрижками. Здесь были прически повседневные и вечерние, для длинных и коротких волос, для волнистых или прямых… Прямо глаза разбегались, хотелось всего и сразу.
– Что-нибудь подобрала для себя? – спросила у Ани парикмахерша.
На вид ей было лет сорок, она была тщательно причесана и подкрашена, но назвать ее красивой можно было только с натяжкой. Она была довольно толстой, с небольшими раскосыми глазами и редкими зубами. Но по ее манере держаться, по тому, как она смотрела и говорила, было видно, что она вполне собой довольна.
И странное дело – окружающие как будто чувствовали это и относились к ней не как к дурнушке, а как к очень интересной женщине. Другие мастера подходили к ней, чтобы спросить совета или рассказать свежий анекдот, и с каждым она была так приветлива, как будто перед ней самый близкий человек на свете.
– Если можно… если только получится с моими волосами, то я хотела бы вот такую прическу, и Аня ткнула пальцем в фотографию яркой брюнетки с коротким каре и прямой челкой до бровей.
– Почему же не получится! – улыбнулась парикмахерша, показывая все свои зубы. – Очень даже получится.
Она намочила Ане голову и начала стричь, а та украдкой поглядывала на нее, пытаясь понять, что дает ей силы при такой непривлекательной внешности казаться такой счастливой. Она стригла старательно, маленькими прядями разной длины, ее пухлые руки порхали над Аниной головой, как две большие белые птицы.
– У меня тяжелая рука, – сказала она, улыбаясь Ане в зеркало.
– Как это? Мне показалось, что наоборот.
Аня действительно почти не чувствовала ее прикосновений.
– Да нет, тяжелая, я это точно знаю. Это значит, что после меня долго можно не стричься, а прическа все равно будет держать форму. А пострижешься у мастера с легкой рукой – через пару недель зарастешь, как дикобраз.
«Татьяна; – прочитала Аня на табличке над зеркалом. – Значит, так ее зовут… Как можно быть и некрасивой, и уверенной в себе одновременно. Мне бы так».
Татьяна как будто прочитала мысли своей клиентки и сказала:
– Ты с этим завязывай.
Ане показалось, что она ослышалась.
– Что-что? – переспросила она.
– Ты с этим завязывай, мой тебе совет. «Получится или не получится… с моими волосами…» Да за версту видно, как ты не уверена в себе!
Аня смутилась. Если даже случайные люди это чувствуют, то что уж говорить об остальных…
– Но они такие непослушные… И еще блеклые, – как будто оправдываясь, сказала Аня. – Вот поэтому я и спросила…
– Хочешь, я тебя покрашу хной и басмой? – предложила Татьяна. – Сразу появится и цвет, и объем.
– А это не вредно?
– Да что ты! Даже полезно, ведь это трава. Натуральный краситель.
И, не дожидаясь согласия, Татьяна принялась готовить состав. Она намазала Ане голову зеленоватой жижей и надела теплый колпак.