Агния решительно пытается оправдаться.
- Выслушайте меня! - хватает Эда (так называем Верховного между собой) за рукав дорогого синего пиджака. - Да, признаю, я далеко не идеал по поведению. Только вот точно не Такая... видео не настоящее. Не знаю, кто и как снимали эту мерзость, но это неправда. Я проснулась сегодня утром с сильной головной болью и не могу вспомнить, что происходило ночью. Совершенно ничего.
- Красавица, другого от тебя и не жду! - презрительно выдергивает руку из пальцев девушки Головняк.- Жалкое вранье и попытки оправдать себя - вот все что тебе и остается.
Щеки Агнии снова полыхают, дрожащая рука так и остается висеть в воздухе.
Девчонка с возмущением смотрит на директора, не в силах, кажется, поверить в происходящее.
- Не сверли меня своими невинными глазами, это только еще больше доказывает твою порочность. Помниться, что в начале моей карьеры здесь уже встречались похожие глаза... И они так же лгали в лицо. Да, Лия? Помнишь, я рассказывал тебе о Марии Лебедевой?
Ух ты.. От его вопроса сердце в груди пропускает один удар. Напоминание о матери Черновой, как удар под дых. Снова дергаюсь и чуть не раскрываю свое инкогнито.
Глаза впиваются в лицо внезапно помертвевшей Агнии. Ее эти слова несомненно обжигают в сто раз сильнее.
Не ошибся.
Девчонка словно каменеет и с болью переводит пылающий взгляд с Верховного на одноклассницу.
Лийка улыбается Эду уголками рта и кивает.
Взгляд, который она затем бросает на Чернову, полон ехидства и торжества.
Я в своем укрытии только и смог, что покачать головой и восхититься женскому вероломству и изобретательности.
Скорее всего думает о том, что теперь-то она на высоте.
Убила двух зайцев: натравила отца на Агнию и подставила свою главную конкурентку по звездному статусу, "близкую подругу" Морозову.
Ведь папина дочка в любом случае в курсах дела. Морозова - дура, любит делиться с троицей Барби многим таким, что сама творит.
Конечно, Головняк никому напрямую не расскажет о нашей выходке. Ей открытая вражда со Снежкой не по кайфу, да и опасно Королеве дорогу переходить. Понимает, что лучше аккуратно направить в нужное русло деятельность своего папочки, а там что-нибудь да и выйдет в ее пользу.
- Те глаза вам не лгали. Мама совсем не умела лгать,- издали видно, как Агнию трясет, но Чернова отважно ринулась на защиту близкого человека. - Всегда говорила только чистую правду. Не смейте впутывать ее в это дело! Вы не имеете право.
Невысокая фигурка гордо выпрямляется, личико с курносым носиком запрокинуто навстречу жесткому напору Головняка.
Уф-ф...
У нас на такое еще никто не осмеливался.
Когда Эд в бешенстве, народ тихо шкериться - не пронесло, значит надо тупо молчать.
А тут...АУФ!
Неугомонное бесстрашие Агнии опять задевает меня, оставляя занозу-след.
Взгляд зависает на красивых ярких глазах и дрожащих губах. И это сбивает с мысли, неожиданно и мучительно приятно. Словно снежок внезапно сунутый за шиворот, когда нестерпимо жарко после катка.
Трясу головой, пытаясь избавиться от наваждения. Включаюсь, с усилием отводя взгляд от Черновой.
Головняк же ухмыляется, словно ожидал такую реакцию от новенькой.
Поправляет залакированные с проседью волосы и медленно цедит:
- Так Маша Лебедева твоя-я мат-ть? Вот так ист-о-ория...
Затем наклоняется к Черновой и нахально берет ее за подбородок, внимательно разглядывая юное лицо.
Писец...
Это его прикосновение вдруг реально выбешивает.
Агнию скорее всего тоже.
Резко вырывается и отступает от мужика в сторону, потирая подбородок, на котором даже мне за углом видны красные отметины от пальцев.
- Вы... - в ее голосе отвращение и слезы негодования.- Не смеете так... со мной о-обращаться...
Лия, следившая все время за действиями отца, недовольно морщится.
Василич тоже.
- Эдуард Вил...
- Сергей Васильевич, не встревайте. Я знаю вашу позицию по отношению Лебедевых... - директор отмахивается от взволнованного физрука, который с возмущением пытается вступиться за школьницу.
Заметно, что Эд совсем не удивлен новости о семейной принадлежности Агнии.
Он еще мгновение со смешанным, от презрения до слащавого интереса, чувством разглядывает Чернову. Затем, словно очнувшись, заговорщически переглядывается с дочерью. Та, хоть и с недовольным видом, но кивает и уходит в сторону учебного крыла, хорошо еще что не в мою.
Выдыхаю через нос.
Головняк, поджав губы и сунув руки в карманы брюк, делает разворот в сторону своего кабинета.
Агния и Василич переглядываются. Оба облегченно вздыхают.
Но явно торопят события.
Головняк у самой двери с шикарной табличкой останавливается и бросает через плечо преподу.
- Сергей Васильевич, вы уже можете идти на урок. Дальше мы сами справимся, без вас.
Василич испуганно смотрит в спину директора, потом на Чернову, нервно теребящую длинный локон волос. Не хочет он бросать ее одну.
- Идите к ученикам. Я сказал.
Припечатывает так, что Сергею Васильевичу ничего не остается, как развернуться и пойти в указанном направлении.
- Чернова, за мной, - тоже грубо.
Открывает дверь и, не дожидаясь ученицы, входит внутрь.
Чернова дергается, но не торопиться выполнять его приказ.
Недоверчиво косится в открытый проем.
- Зачем?- голос чуть дрожит.
- Будем оформлять документы на отчисление. - раздается ехидно-холодное. - Бедная твоя бабушка... да еще такая больная... Каким замечательным педагогом была в свое время! В школе на нее равнялись. А в собственной семье...о-хо-хо ... Родная дочь... да и внучка.. хм-м... по наклонной пошли.
Агния резко отбрасывает волосы за спину.
Зло закусывает нижнюю губу и быстро делает несколько шагов к кабинету. Заходит, словно рвется в бой.
Дверь с очень сильным хлопком закрывается.
Я рвусь следом.
Все внутри требует этого.
Кринжово.
Но она ...
Она не должна быть там одна.
Внезапно сзади кто-то грубо хватает меня. Толкает в плечо, заставляя развернуться.
Поворачиваюсь.
И сразу получаю удар по фейсу....