- Да, пап…
Сквозь землю просто провалиться!
- Поэтому я согласен с наказанием, - голос отца снова твердеет и во взгляде появляется металл. – Книгин Василий Георгиевич умный человек, очень начитанный и полон благоразумия. Его предложение о том, чтобы заставить вас объединится на общем поприще, по-военному хитрая стратегия. Найдите общий язык между собой и с девчонкой Лебедевых, уладьте все волнения в школе – народ и Головняк пошумит и потом все забудется. К тому же послужите хорошему делу. Ведь организация театрального кружка несет в себе только плюсы. Просто потерпите. Не надо становиться друзьями. С врагом можно держать нейтралитет, или временное перемирие – для общего блага!
- Вы с матерью готовы простить? – спрашиваю с тайной надеждой.
- Нет, - бросает очень решительно. – Лишь готовы выиграть время! Вы, молодежь, спокойно живите и учитесь. Мы сами что-нибудь придумаем, и твоя Чернова с бабкой уедут навсегда.
Солдат снова проявляется в папаше, безжалостный и упорный. Военный горд и благороден, солдат всегда стремиться к победе.
- Что молчишь? По-моему, я все доходчиво объяснил, - отец испытующе всматривается в меня, поджимает губы. – В общем, с утра берешь робу с собой, после уроков общий сбор. Из Совета будут обязательно контролировать.
- Понял…- отдергиваю колючий ворот. – Так точно!
Делаю под козырек и круто на носках разворачиваюсь к двери.
- Шагом марш!!! Умник! – раздается сзади. – Салага…
Выхожу, отчеканивая шаг.
Не могу напоследок ни попоясничать. Все легче на душе…
Вытираю испарину над бровями. Выдыхаю, словно не дышал до этого.
- Зашибись… Поговорили с папой...
Направляюсь в комнату, на ходу вставляя в уши наушники. Наконец-то на боковую, уроки… подождут.
На пути внезапно встает мать. Кивком показывает на кухню.
- Ну, ма-ам! С ног валюсь. Давай уж завтра.
- Хорошо. Завтра, так завтра. Думаю, главное отец уже сказал.
Слава Богу!
- Споки-ноки, ма!
- Подожди…
- Ну, что еще!!!!
Облокачиваюсь на стену у двери в мою спальню, дергаю бровями:
- Ну?! Говори.
Мать внимательно смотрит на меня. Взгляд такой – какой-то болезненно- замученный и тревожный.
- Что??? – напрягаюсь, всматриваясь ей прямо в зеленые глаза. Что-то знакомое мелькает в голове. Быстро забывается.
- Богдан, скажи мне одно. Только ЧЕСТНО, хорошо?
- Ма, не пугай! После разговора с нашим подполковником у меня ослабло сердце!!!
- Перестань, сынок, сейчас не до шуток! Скажи мне очень важную вещь, то, что у тебя на душе и это останется между нами, - мать сглатывает и вдруг гладит меня по выстриженному виску, что меня уже всерьез пугает. – Ты не равнодушен к внучке Лебедевой? Как ее там, кажется, Агния Чернова???
Удар под дых. Замираю, влипая в стену.
- Что ты спросила?
- Ты слышал.
- С чего ты взяла? – отмираю и перехожу на свистящий шепот. Не дай Бог, отец услышит.
- Я мать, сынок, сердцем чувствую. И знаю тебя как себя, - тоже шепчет.
- Не говори глупости! Она враг!!!! – выдавливаю из себя слова, боясь хоть чем-то выдать себя. Мама на самом деле знает меня лучше, чем я сам.
- Меня ты не обманешь… Я видела сегодня твои горячие взгляды в ее сторону, твои порывы защитить… Богдан… Неужели ты повторишь ошибку своего брата?! Ты разрываешь мне сердце!
Мать всхлипывает и прижимается ко мне. Такой слабой я ее не знаю.
Оборачиваюсь на кабинет. Тишина.
Беру за локоть мать и утягиваю ее в спальню.
- Перестань причитать. Нет ничего. – Говорю и пытаюсь сам в это поверить. – Она мне небезразлична, потому что бесит. Бесит ее присутствие, поведение… Все!
- От ненависти до любви… - мать вздыхает и трясущимся руками убирает с лица кудрявый локон, на солнце из окна рыже-золотистый.
Отчего- то у меня вздрагивает какой-то нерв в груди. Закашливаюсь, утираюсь широким рукавом свитера.