«Он оправдывается! Оправдывается передо мной! Почему?»
Исхак весь превратился в слух.
— Преномен всегда отличался от остальных, — продолжил наставник. — Еще с детства. Помню, что до самого последнего момента он собирался стать демортиуусом, но старейшины не позволили ему. Слишком он… был эмоциональным. Вспыльчивым! Не терпящим неправды. — Нерон тяжело вздохнул. — Твой учитель оказался единственным мастером, кто не растерялся перед лицом врага. Впрочем, ты и сам это видел.
Исхак почувствовал, как предательские слезы выступили на глаза, нарушив очертания коридора и наставника. Нельзя плакать! Он слишком взрослый, чтобы реветь как девчонка! Хотелось убежать в комнату служек, хотелось закричать от душевной боли. Лишь с огромным трудом удалось взять себя в руки.
«Я слабый, но смогу не плакать!»
Коридор резко ответвился вправо, света стало больше из-за того, что через каждый эмиолиус из стены торчали, извиваясь пламенем, жар-камни. Показались первые костяные двери, ведущие в кельи мастеров.
— Мне стыдно, что не удалось остановить псевдопалангаев, — сказал Нерон. Каждый шаг эхом разносился по душному и тесному проходу. — И, честно говоря, до сих пор не понимаю, почему лжепророки ушли из астулы. Ты же видел что-то? Расскажешь? Обещаю — я никому ни слова не передам.
Горечь в груди исчезла. Исхак понял, ради чего наставник позволил ему попасть в келью Преномена. Его хотели задешево купить! Получай, малец, нижнее белье своего учителя, а взамен поведай, как вероотступники ушли из здания школы, оставив в живых несмышленышей.
— Я же рассказывал. — Голос Исхака был хриплый. — Лжепророки просто ушли.
— «Просто ушли», — передразнил его Нерон. — Мастера должны узнать правду. Иначе тебе не позволят стать подмастерьем, юный служка.
В ход пошли угрозы. Внутренний подленький голос в голове попытался убедить, что сейчас самое время сдать бывшего дворцового министра. Квинт еще в подземных казематах сошел с ума! И необходимо об этом рассказать наставнику Нерону, иначе потом будет поздно. Но что-то не давало Исхаку выдать Квинта. Сейчас слова бедняги про метки лжепророков не казались бредом.
— Я… Я был честен с вами с самого начала.
— А никто и не пытается сказать иначе, юный служка! Может, ты чего-то боишься? Кто-нибудь тебя запугал? Самое время излить душу мне.
Исхак замотал головой.
— Я говорю правду, мастер Нерон, — солгал он. — Ворвавшись в комнату несмышленышей, лжепророки просто развернулись и ушли. Видимо, побоялись убивать детей.
Наставник лишь хмыкнул.
Наконец они добрались до последней двери в коридоре. Прежде чем войти, учитель достал медный ключ, вставил в замок и повернул три раза вправо, а затем — четыре раза влево. Щелкнуло.
— Я подожду тебя здесь, — сказал мастер Нерон. — А ты можешь посидеть в келье Преномена столько, сколько пожелаешь.
Даже не взглянув в сторону наставника, Исхак дернул за ручку, и дверь со скрипом отворилась. К его удивлению келью освещал маленький священный камешек, висевший на металлической цепочке на потолке. В ноздри ударили запахи мужского пота и грязного белья. Мастер Преномен всегда пренебрежительно относился к своей одежде. Мог менсэ ходить в одном и том же табарде, пока кто-нибудь из старейшин не просил его переодеться. Учитель постоянно витал в собственных мыслях.
Закрыв за собой дверь, Исхак оглядел келью. Узенькая каменная кровать в углу, расстеленная возле нее прямоугольная скатерть, за которой Преномен ел и писал, наспех сделанный костяной шкаф возле входа. Из личных вещей Исхак нашел лишь палочку для письма, чернильницу да несколько комплектов нижнего белья.
Когда-то келья казалась ему просторной, но только сейчас он понял, что бывший наставник жил в очень тесном помещении: низкий потолок и неровные стены давили на нервы. Удивительным казалось то, как удавалось мастеру Преномену жить здесь.
«Меня ждет его же участь. Маленькая келья да дырявый балахон!»
Исхак уселся на кровать и позволил чувствам взять над собой вверх. Предательские слезы брызнули из глаз.
Больше у него не было ни друзей, ни родственников. Даже учитель погиб! Будущее казалось беспросветным и одиноким.
Если только не позволить бывшему дворцовому министру доказать правдивость собственных слов…
Глава десятая. Мора
Каждый шаг отдавался мучительной болью в спине. Приходилось постоянно останавливаться, опираясь о стену или на плечо лекаря, дабы передохнуть. Вдобавок любое движение головой вызывало щелчки в шее, от которых перед глазами взрывались звезды. Однако Мора все равно настойчиво покидала свою комнату и бродила по особняку Ноксов. Неизменно позади плелся врачеватель Сертор.
— Осторожнее, — легонько касаясь её локтя, сказал он. — Не бегите так. Помните, что с вами идет старик, а не прыткий юноша!
— Я… стараюсь…
Они блуждали по коридорам, изредка наталкиваясь на охранников-палангаев, и разговаривали обо всем на свете. Именно слова помогали Море справляться с невыносимыми муками, сопровождавшими каждый шаг. Хотя стоило отметить, что во время прогулок переставали ломить сломанные пальцы, закованные в черный гипс. Однако как только она ложилась в кровать, то… Нет, даже думать об этом не хотелось.
— Мы далеко от кухни? — спросила Мора.
Лекарь комично насупился, завертел головой из стороны в сторону и упер руки в толстые бока.
— В этом проклятом доме невозможно ориентироваться, деточка! Я не знаю, где мы находимся и как скоро выйдем к знакомым коридорам! Думаю, тебе лучше знать, как далеко от нас эта дурацкая кухня!
Проглотив ком слизи в горле, Мора, опираясь здоровой рукой о трость, направилась дальше. Теперь слюна во рту казалась спермой. Поначалу она постоянно всё сплевывала в кружку. Как легко вспоминался вкус мужского семени — чуть сладковатый, чуть солоноватый, чуть вязкий. От одной мысли о нем её желудок исторгал пищу. Мора удивлялась, как лекарю удалось заставить проглатывать слюну.
— Старайся не опираться рукой о трость, — заметил Сертор. — В скором времени твоя спина заживет, ей надо привыкать держать вес тела.
— Я… пытаюсь.
Теперь слова из её рта вырывались тяжело. Приходилось бороться с собственным языком за каждый звук. Особенно сложно давались шипящие гласные. Все чаще и чаще Мора переходила с венерандского на юментский, чтобы успокоить резь в нижней челюсти.
Видя, как она чуть не оступилась, лекарь схватил её за талию и повел в направлении её комнаты. Старый хитрюга легко ориентировался в доме Ноксов, но всегда пытался дать ей возможность самой справляться со своими проблемами. И она была благодарна ему за такие маленькие радости. Её тело превратилось в непослушный мешок с костями.
В коридоре дул сквозняк и пахло подземными орехами. Мраморные плиты на полу неприятно холодили ноги. Старейшина Димир, теперь живший вместе с богочеловеком в доме Ноксов, пытался с помощью заклинаний заставить жар-камни гореть ярче и сильнее, однако все равно тепло быстро растворялось в большом старом доме.
— Расскажи… — Мора боролась со словами, как фермер — с непослушными колосьями. — Расскажи про битву Владыки и… веро… веро…
— Вероотступников? — закончил за нее фразу лекарь.
Она кивнула, в шее противно хрустнуло.
— Мора, не уверен, что эта история сейчас важна для тебя. Давай лучше про твоих родителей поговорим. Я слышал, Мартин с Паррой отправлены в Венерандум, чтобы…
— Нет, — твердо сказала она и остановилась. Её бросило в жар. — Я… хочу… хочу про битву.
Лекарь заозирался, словно их разговор мог кто-нибудь услышать, затем бросил взгляд на стену, украшенную тонкими золотыми плитами с изображениями героев древности. Наступила долгая и мучительная тишина. Если закрыть глаза, то можно представить, что никого, кроме них, не было в живых в Мезармоуте. Целый город мертвецов. От этой мысли Мора заулыбалась.
— Только постарайся никому не рассказывать об этом, — вымолвил наконец лекарь. — Если кто-нибудь узнает, что старый толстяк болтает не о том с красивой девушкой, то его могут упечь в казематы. — Он широко и искренне улыбнулся, обнажив большие белые зубы. — Безымянный Король семь анимамов назад столкнулся с воинами Пророка. Битва произошла у форыбских и у бешаркских туннелей копателей. Ты бы только видела, сколько трупов осталось после сражения. Картина не для женских глаз. Безымянный Король проиграл вероотступникам, все мисмары и кудбирионы уничтожены, мастер Гуфран тяжело ранен. Зато старейшин и нашего Владыку лжепророки не тронули…