-Какая же ты, не могу уйти, не сейчас,-все тот же голос.
-Склизкая и зеленая, вон отсюда,-меня «несет» от страха.
-Вон, врядли, ты слишком … «вкусная»,-достали, гурманы.
-Помогите,-начинаю орать я… и затыкаюсь, если за дверь тот, кто я думаю, то это как приглашение к обеду. На моих-то взбесившихся эмоциях.
-Умная девочка,-он как будто даже доволен.
Дверь начинает плыть, растворяться. Я прижимаюсь к магистру и замираю.
-И как у тебя это получилось?-Николас пробует сесть, я , наверное, только мешаю ему, вцепляясь как кошка за его руку.
-Там, за дверью…
-Шшш, все хорошо, ты молодец,-он прижимает меня к себе и мы исчезает в тот же момент как дверь все-таки растворяется в пространстве. Последнее, что я вижу, это глаза, нечеловеческие , желтые с вертикальным зрачком, зато на уровне как раз человеческого лица.
-Не прячься, не поможет теперь…Пора-не пора, я иду со двора.
-Поживем-увидим,-огрызаюсь
«Все люди делятся на две категории: те, с которыми легко, и также легко без них, и те, с которыми сложно, но невозможно без них»
Эрнест Хемингуэй
Вываливаемся на какой-то симпатичной полянке. Аккуратная такая, как иллюстрация к викторианским романам. За ней видна подстриженная геометрическими фигурами изгородь и шикарные кусты, сильно напоминающие гортензию. Маячит какое-то строение. Всю эту неземную красоту я улавливаю в режиме фона. Минуту я просто сижу судорожно вцепившись в Николаса.
-Мы сбежали, правда, сбежали?-неужели этот дрожащий, жалкий, тихий голосок, мой?
-Похоже, хотя и не должны были,-он тоже говорит почти шепотом,-с тобой везде ждут сюрпризы.
-Ну, конечно, как всегда, виноват косой,-я вяло огрызаюсь, но попытку Николаса чуть меня отодвинуть и оглядеться, решительно пресекаю, поудобнее схватившись за мокрый мундир.
Так, стоп, почему мокрый? Я все-таки отодвигаюсь. На груди слева мундир располосован ровными разрезами и весь мокрый от крови.
-Оно Вас ранило?-я держусь на краю так не свойственной мне истерики.
-Могло быть хуже, но ты сильно удивила не только меня,-несмотря на поганую ситуацию, Николас чуть улыбается, гладит меня по волосам, плечам. Я начинаю позорно хлюпать носом и утыкаюсь ему в плечо.
-Мы где? Здесь люди есть? Вам к врачу надо, я попробую что-нибудь сделать пока, до врача, до настоящей помощи…
-Не суетись. Мы в доме моих родителей, их … уже нет давно, и здесь сейчас никого, за садом и домом присматривают их старые друзья, наведываются раза два в неделю.
-А то, что рвалось в Ваш кабинет, сюда не наведается?-Я уже расстегнула мундир и пытаюсь его аккуратно снять.
-Не должно, в колбе состав был сбивающий с магического следа, такого даже у Светлейшего пока нет, новая разработка студентов,-от моих неумелых раздеваний у магистра выступает испарина, левая рука почти не поднимается, но голос остается спокойным и ровным. Вот ведь, железный Феликс!
- Точно, шеф… Где носит этого предприимчивого и хитро…сделанного Светлейшего? Это ведь наш убийца был? Вы его узнали?
-Почти, а толку? И давай попробуем добраться до дома, а то мое бездыханное тело ты туда не дотолкаешь. И давай уже на «ты», раз уж ты так лихо меня почти раздела,-он еще и шутит…
-Не надо бездыханное тело, я сейчас помогу,-я подставляю плечо, стараясь не смотреть на полностью красную половину рубашки и прижимаю поверх ее мундир,-а то будет два бездыханных тела на полянке. Вы…Ты связаться со Светлейшем можешь?
-Мочь-то могу, а надо? Убийца-то на тебя больно шустро клюнул, прямо как по заказу. И если бы не браслет…
-Ну не может Джаз быть такой сволочью,-мне и самой хочется побольше уверенности в голосе.
-Может-может, если дело во Владыке и безопасности…
-Тебе, конечно, виднее, но помощь-то нам все равно нужна.
-Ты справишься, а я подумаю, потом, что нам делать,-Николас начинает заваливаться на бок и почти утягивает меня за собой.
-Держись за меня, я все сделаю, я умею, сейчас, сейчас,-я тараторю и тащу нас обоих к дому,-мне без Вас…тебя будет совсем страшно и плохо.
Мы дотаскиваемся до входа и вваливаемся в дом.
Я смутно помню, как все-таки дотащила Ника до кресла в гостиной, как скуля и причитая, снимала окровавленную тряпку, при рождении бывшую рубашкой, как дрожащими руками сшивала края раны найденными в аптечке хирургическими ниткой и иглой, найденной на полке в ванной, политой чем-то оттуда же с запахом спирта, как всю ночь меняла повязки и мокрые полотенца на Нике, и, как вырубилась у его ног от ужаса, усталости и безысходности.