-Не хорони раньше времени, быстро, к Храму, если хоть что-то в тебе еще человеческого осталось.
Джаз сверкает на меня безумным взглядом и открывает портал.
-Для нее, осталось. Значит, в Храме? И Владыка туда же собирался, человеческий облик уже почти совсем не держит. Судьба, значит…
-Не судьба,-и мы вваливаемся в портал.
Глава 17
«Главное правило реальности-не запутаться в своих иллюзиях»
Доминик Кобб
Хран
Девчонка неслась по лесной тропе как будто за ней гнались Высшие в день охоты. Хотя, почему, как будто. Они наверняка и гнались, в ее воображении и мыслях, те, кого она считала самыми близкими и родными, и для кого она скорее всего была просто…едой, питательной и позволяющей еще прожить в твердом уме и памяти пару-тройку столетий. Я смотрел в гладь озера и видел каждую ветку, которая хлестала ее по лицу, рукам, ногам, оставляя кровавые полосы. Она их не замечала, по лицу катились слезы, глаза, не моргая, смотрели не на тропку, а куда-то вдаль, туда, где у нее были иллюзии. И какая-то давно забытая боль и …злость давила мне на грудь. Да, таков порядок в этом мире, но почему именно ее ткнули в этот порядок с разбегу лицом. Чем думал всегда такой прозорливый Джаз, выманив ее в этот мир. Хотя…может тем и думал, верный пес Единой. С одной стороны, жизнь пришлой без магии, задиристой и языкастой, но такой искренней и …живой девчонки, с другой-жизни Высших, почти богов. Здесь и думать нечего, она притянула бы их к себе своими эмоциями как магнитом, рано или поздно. Добро бы хоть одного, нет же, с ее везением, двоих. Еще и древнее сумрачное чудовище, Дагон. И бежала она сейчас не от них, от себя, от своего глупого доверия, от того, что верила им, больше, чем себе и в себя.
Хранители не вмешиваются в ход истории своих миров. Это не то, чтобы запрещено, но не принято. Но сейчас во мне поднимается что-то давно утерянное и забытое, за ненадобностью, что-то, что, когда-то давно было моей совестью и человечностью. И, оказывается, эта совесть, очень дрянное, иррациональное чувство, оно гонит меня к порталу, гонит за этой раздражающей и непоседливой мухой. И я спешу, чтобы успеть перехватить ее раньше ее страхов. Я очень хочу верить, что я и она, мы ошибаемся.
Яла
Мне не то, чтобы страшно и больно. Меня разрывает изнутри, я не могу вздохнуть, остановиться. Хочется забиться в самую глубокую нору и уснуть, забыться, чтобы не думать, не помнить. Не помнить, как стала считать себя часть этого мира, со своими врагами и …друзьями. Не думать о том, как же так можно, я ведь живая, ведь милосерднее убить, чем отнять веру, вырвать душу. Не страшно, если я так ошиблась в Даре, Рике, мне ничего уже не страшно.
-Тупая дура, тебя просто вывели на яркие эмоции, дура, так вкуснее,-продолжает звучать спокойно-пренебрежительный голос Эрики. Я не могу никак заставить себя забыть эти слова и этот голос. Он звучит, как заезженная пластинка, не могу заставить не видеть зал Храма с розовой водой в бассейне, с лицами послушниц, похожими на восковые маски. Ага, посмертные. Почему-то постоянно самой страшной деталью всплывает в памяти окровавленная мантия Дарела, небрежно брошенная на кресло. И капли крови, падающие с ее рукава и собирающиеся в лужу. Я не вижу ничего вокруг, окружающая реальность смывается в фон, обои. Я вижу только лица Дара и Рика, слышу их голоса, и, убейте меня, ну да в данной ситуации это особенно актуально, как, ну как, совмещаются они и те, существа, что были в Храме. Сходила, посмотрела, ага.
Сквозь мое отупление прорывается страшный, нечеловеческий крик. Хотя откуда здесь взяться бы «человекам»…В нем жуткая тоска, боль…и голод. Так благополучно дремлющий инстинкт самосохранения все-таки выходит из спячки. Несусь дальше, подскальзываюсь, шлепаюсь в какую-то яму в корнях старого дерева и застываю. Вместе с самосохранением, наружу показало нос и любопытство. Я вообще начинаю оживать, выходить из ступора. Таки движение-это сила, мозг, следом за ногами начинает выполнять свои функции, а не отключаться, выставляя табличку «совсем никого нет». Поднимаю голову, в темноте в кроне дерева угадывается что-то инородное, неприродное. Присматриваюсь, прищурившись, деревцо-то сильно не маленькое, чем-то напоминает земную секвою. Час от часу не легче, на дереве на цепочках, на шнурах, просто на веревках покачиваются медальоны. Они иногда сталкиваются и эти звуки выстраиваются в какую-то странную гипнотическую мелодию. Она убаюкивает и успокаивает, звучит почти как колыбельная. Хотя мне сейчас уж точно засыпать совсем не стоит. Вокруг дерева, не то чтобы очень далеко, метрах в двух, разбросаны какие-то булыжники грязно-бурого цвета. Вот куда, спрашивается, меня опять занесло?