-Это ты так стимулируешь меня на быстрое возвращение?
-А то, вдруг ты прибываешь в иллюзиях на счет моей самовыживаемости.
-Я тоже тебя очень люблю.
Вот как здесь хитрить с почти богом. Всегда в проигрыше.
-Вы возвращайтесь, обязательно,-шепчу я, хлюпая носом.
-И не сомневайся,-Дар сграбастывает меня в охапку, прижимает к себе так, как будто хочет растворить в себе.-Дай мне …этот стимул еще раз.
-Ну ты и …,-но у меня и самой уже начинается самая настоящая ломка. Я счастлива и спокойна, только когда этот удивительный мужчина во мне, полностью и бесповоротно. Жарко и глубоко. Он действительно, не знаю как, чувствует мои эмоции, желания. Рывком подтягивает меня под себя, закидывает ноги на свои плечи и входит сразу и до конца. Я кричу, от всего сразу, от неожиданности, от боли, переходящей в наслаждение, от страха за него, от страха за себя.
-Кричи, кричи, маленькая. Я хочу слышать твое желание, чтобы в этих гребанных пещерах я ничего не слышал кроме твоего крика, чтобы помнил его в любом состоянии…
Он буквально вбивается в меня, жестко, неистово, но мне так сейчас и надо, чтобы чувствовать его, чтобы тянуть его к себе из любой дыры.
-Сладкая моя, невыносимо любимая…Жди меня, люби, желай…
И я вместе со взрывом тела вываливаюсь из реальности.
Дар
Я чувствую ее наслаждение, ее оргазм и это заводит сильнее своего собственного. Каким-то чудом, прежде чем взорваться сам я плету сонное заклинание. Чудо обмякает в моих руках, а я так и лежу на ней, в ней, волны наслаждения прокатываются по телу и почти отключаюсь. Самое сложное, это выйти из нее сейчас, ограничиться одним поцелуем и уйти. Предчувствую море возмущения, но это будет потом, только бы получилось, и только бы получилось до того как это чудо примчится нас спасать. То что примчится спасать, даже не вопрос, сильно ее не задержит ничто и никто. И хоть у меня от ревности почти теряется контроль, но контролировать мое, теперь полностью мое, чудо я оставлю Ника. Страсть, которую вижу в его глазах, отражением своих чувств и желаний, поможет ему не пустить, хотя бы какое-то время, ее в пещеры. С трудом, с трясущими руками одеваю мою девочку в мою же рубашку, закутываю в покрывало почти до носа. В комнате откровенно пахнет сексом. Но ничего, переживет, переживу же я его присутствие.
-Магистр, переместитесь в комнату Ялы,-мой голос почти ровен в коммутаторе. Он не задает никаких вопросов, просто выходит из портала.
-Николас…
-Я понял, милосердием ты никогда не отличался.
-Поверь на слово, оставлять ее на тебя тоже не просто.
-А кому сейчас легко,-я это уже слышал от Ялы.
-И все-таки, возвращайся, ты для нее весь мир.
-Вернусь.
Глава 27
«А время уходит, жизнь твоя тратится на ерунду, и другой жизни у тебя, между прочим, нет, ты в курсе?»
Макс Фрай
Яла
Время…Самая непонятная субстанция. Оно то пролетает незаметно, в одно мгновение, в одно касание. То тянется как резинка от трусов, так же скользя с твоей жизни. В молодости кажется, что его бесконечно много. В зрелости- что его вечно не хватает. Что-то подсказывает мне, что в старости его будет катастрофически мало. Мне его было мало всегда. Мало для жизни с самыми близкими людьми и зверями. Мало с любимой книгой и любимым городом. Всегда мало. Может я по жизни жадина и жмот. Может…Я никогда его не «убивала», но может как-то ни так тратила. Хотя, что здесь так? Что ценнее? Сидеть на скамейке в пустынном осеннем парке вместе с любимым псом и думать…Да ни о чем не думать, просто быть, просто жить, здесь и сейчас. Пить чай с шарлоткой с бабушкой, болтая о всем и о не о чем. Или за одну ночь проштудировать лекции за семестр, вытянуть потом именно тот билет, который неожиданно знаешь и получить вожделенное «отлично». В моем детстве мы с дедом и бабушкой практиковали выйти на станции метро в центре, по желанию и по наитию, и пойти, куда глаза глядят. Иногда поход не задавался. А иногда…мы попадали в другое измерение, придуманное нами самими, и вдруг узнавали себя и город с другой, неведомой стороны. Когда мне было хреново, когда наступала апатия и нежелание двигаться, существовать, упрямый сволочь-организм подсознательно цеплялся именно за эти воспоминания, именно за эти ощущения какого-то беспробудного и шального счастья. И выплывал на поверхность. Рывками, не слаженно и рвано, но выплывал. И тащил за собой всех окружающих. Рывками, не слаженно и рвано. Вот и сейчас я цепляюсь воспоминаниями за ощущение жесткой щнаурциной шерсти под рукой и шуршанием опавшей листвы под ногами, тепла последних теплых лучей на моей счастливой физиономии и вкуса нежно любимой «Лакомки». Цепляюсь, чтобы прекратить ором доказать Николасу, что меня надо выпустить из покоев Дара, потому как мне надо к этим чертовым пещерам, в которых уже сутки пропадает Дар и, неизвестно сколько, Рик. Магистр прочно обосновался у двери, при чем, что обидно, с этой стороны, полностью исключая возможность мне снять защиту. Да, нагло с моей стороны, но я сейчас настольно в бешенстве, что у меня может и получиться. Дар усыпил меня почти на сутки, чтобы не мешалась под ногами, да и еще, несмотря на паталогическую ревность, приставил ко мне Ника. Я просто чувствую, что в пещерах все плохо, что я нужна там, а этот…верноподданный не выпускает меня. От страха за Дара с меня давно уже сошел налет интеллигентности, и магистр ознакомился с ненормативной лексикой моего родного мира, но не на сантиметр, гад такой, не сдвинулся от двери. Вдруг меня что-то буквально ударяет в грудь, вышибая весь воздух, парализуя. Дар…с ним что-то нехорошее, необратимое. Я кулем падаю там, где стояла.