Месяц назад он занял крупную сумму у Хенселя — авторитета, который незримой тенью присутствовал всегда, когда Кирпич диктовал свою волю в учаге. Все шло тихо и гладко, но Хенсель внезапно перебил стрелки, а денег, как назло, у Кирпича не оказалось. Ему едва удалось наскрести тройку частушек, шесть углов, два полтинника, да один стольник. Кирпич прибавил шагу, опаздывать было нельзя. Если бы он не успел, то автоматически сработал бы двойной счетчик, а это означало серую жизнь, ибо все бабки с дойки ушли бы в карман Хенселя.
Кирпич бодро взлетел на третий этаж, посмотрел на часы — без одной минуты четыре — и позвонил, нажав розовую, выпуклую кнопку звонка. Дверь тут же открылась, и Кирпич оказался в квартире. Здесь он еще не бывал, да и народ оказался незнакомый кроме, разумеется, Хенселя.
— Вот пока, — протянул деньги Кирпич, — а остальные на днях принесу.
— Не об этом, — оборвал его высокий, что сидел на кресле, и подвинул Кирпичу стул ногой. — Садись.
— Постоит, — Хенсель пинком опрокинул стул.
Кирпич насторожился — дело пахло керосином.
— С кого из первогодок башли не трясешь? — спросил Хенсель.
Кирпич перечислил ряд кликух.
— Все?
— Да, вроде все.
— Так ли? Поговорим об этом. Федя, как его?… — обратился Хенсель к высокому.
— Сверчок, — подсказал Федя.
— С него почему не берешь?
— Парень он классный, пожалел, — попытался выкрутиться Кирпич, чувствуя, что дело добром не кончится.
— Лажу не гони, — глаза Хенселя расширились, — говори по делу, да побыстрее.
Быстро повертев мозгами, Кирпич понял, что в данный момент выгоднее заложить Сверчка, тем более, что Хенсель уже что-то пронюхал.
— Сверчок — оборотень! — выпалил Кирпич, ожидая самого худшего, что его примут за дурака.
— Почему мне ничего не сказал? — Хенсель угрожающе придвинулся к Кирпичу.
— Погодь, — остановил его Федя, — я видел того пацана в деле и на месте этого поступил бы так же.
— Меня не интересует, как поступил ты! — Хенсель повернул голову к Феде. — Меня интересует почему эта сявка, которую я держу при себе, молчала до сих пор.
— Стоп! Сначала дело, — Федя вскочил с кресла и положил правую руку на плечо Хенселя. Хенсель утих.
— Все равно не поверили бы, — прорвало Кирпича. — Кто его видел кроме меня? Никто! Кто хоть малость помог бы мне? Никто! Что вы можете сделать против него? Это не человек! Поняли вы? Не человек!!!
— Заткнись, — посоветовал Федя, сдерживая Хенселя, — целее будешь. Ты видел его как волка?
— Чтобы совсем волк, нет! Но морда, клыки, глаза светящиеся — это было. Он предупредил меня — никому! Иначе — все, конец.
— Тебе здесь будет конец! — рявкнул Хенсель.
— Постой, послушаем. Мальчик дело говорит. Контакт у тебя с ним есть?
— Нет! Он сам по себе, я сам по себе.
— Хорошо, свободен!
Кирпич повернулся и побрел к двери.
— А за то, что молчал, двойной счетчик с завтрашнего дня, — крикнул ему вслед Хенсель.
— Но… — повернулся было Кирпич.
— Залепи дуло и катись отсюда порезче.
Кирпич, понурив голову, шагал обратно. Обогнав его, вперед поспешили две шикарные бабы. Харьковские «левисы» обтягивали тонкую фигурку одной, а соблазнительные ножки второй в черных колготках до щиколоток едва прикрывала джинсовая мини-юбка. Но Кирпич был готов плевать, сморкаться и спускать на обеих сразу. Такой пакости у него на душе давно не было. Трахнутый Сверчок! Вот кого он с удовольствием дернул бы во все дырки. За полчаса он потерял расположение авторитета, получил двойной счетчик при полном отсутствии средств. Но больше всего беспокоила мысль о том, что Сверчок узнает о предательстве…
… Федя задумчиво прошелся по мягкому ковру. Все, что надо, он теперь знал. Пришло время действовать, и ничто не могло уже его остановить.
— Слышь, Федя, — подал голос Гена, — возьми меня с собой.
— Зачем тебе это, Геник. Дело то будет мокрое.
— Оборотня убить — святое дело, Федя. Я сотню фильмов смотрел про них, но в натуре еще ни одного не видел.
— Смотри, Геник, сам напросился, — нехотя согласился Федя.
— А чем, Федя, тебя этот волчик припер? — поинтересовался Хенсель.
Вместо ответа Федя дотронулся до изуродованной щеки.
— Да ну! Неужели это он тебя так. А Соню и Витоля тоже он? — уже догадываясь, спросил Хенсель.
Федя устало кивнул.
— Тогда бери меня с собой, — решительно сказал Хенсель. — Ведь Соня мне таким друганом был.
Федя вопросительно вскинул голову.