— Те пилоты вернулись домой живыми?
— Да, удрали ночью на вертолете. Он трофейный был, старый. Его даже не охраняли. Ребята и воспользовались, сбежали из плена. Пока душманы поняли, кто улетел и на чем, наши границу пересекли и приземлились, так вот и спаслись…
— Повезло им, — согласилась Юлька.
— Это верно, сумели сбежать к своим. Наверно, матери за них молились дома, как и моя. Приехал домой и удивился, спросил ее:
— Мам, от чего так поседела твоя голова?
— А она ответила:
— Сынок! Если б ты мог заглянуть в душу…
— Я долго скрывал от нее, что нахожусь в Афгане. Но она поняла своим, материнским чутьем, какое не обманешь. Так-то Юлька! Нет плохих матерей, есть слепые дети, какие до старости не прозревают. А матери, даже мертвые, молятся за нас, простив все, прошлые и будущие ошибки. Нам бы их сердце и терпение, — встал человек и, уже подойдя к двери, оглянулся и сказал:
— Тебя на курсы посылаем. На три месяца. Повышение квалификации никому не помешает, зато зарплата станет повыше. Может, еще медсестричку возьмем, чтоб по сменам работали. Все ж легче будет…
— На три самолета две медсестры, не многовато ли?
— Пока будешь учиться, еще десяток пригонят. Так обещают, а там посмотрим, как будет на деле, — слегка кивнул и вышел в дверь.
Вечером к Юльке пришел Мишка.
— Слушай, Юрий Михайлович моей сеструхе так отслюнил, что Надька весь вечер на ушах стояла от радости. Утром, чуть свет, побежала в его коттедж прибраться. Он ей ключи оставил, жратву, сказал, что не знает, когда вернется домой. А ключи от дома велел ей у себя оставить, мол, они запасные. Когда попрошу прийти, проблем не будет.
— Так она два с лишним месяца там жила, присмотрелся и стал доверять, что тут такого?
— Юль, когда Надя работала санитаркой в больнице, у нее всякий день сумку проверяли. Не уносит ли чьи анализы? Больше брать было нечего. Меня смех разбирал. А Надюшка, понятное дело, плакала от подозрительности персонала. Этот мужик, почти не зная, весь дом доверил.
— Не считай его наивным простаком. Он знает, что ко мне случайный человек не войдет. О тебе Юрий Михайлович слышал. А Надя твоя сестра.
— Знаешь, он предложил ей в домработницы к нему. И сказал, сколько платить станет, если ему понравится ее работа. Коли она там прикипится, не надо будет в других местах работать, раздираться на части. И я не стану беспокоиться. Ведь убирать в коттедже— это не мести улицы, не очищать снег на морозе, не работать в холодной реставрации. В коттедже всегда тепло и сухо! Даже обещает домой подвозить сестру! — по-детски радовался Мишка.
— Пойми верно, я не на столько знаю этого человека, чтоб советовать что-то определенное. Решайте сами. Помни, Юрий Михайлович далеко не из пушистых добрячков и бывает всяким. Я не столько хорошо с ним знакома и даже не ведаю, где и кем он работает. Только предполагаю. Потому, не хочу с ним отношений накоротке и тебе не советую.
— Что имеешь в виду? — насторожился Мишка.
— Он неразборчив в друзьях. Они у него разные, от проституток до деляг. Последние такие же, как Юрий Михалыч, от них чего хочешь жди. Стоит ли доверять такому Надежду, хорошо подумай.
— Но ведь она жила с ним под одной крышей не один день. И если б он был непорядочным, это давно бы проявилось.
— Стоп, Мишка! Тогда Надежда была крайне необходима. Кто кроме нее ухаживал бы за матерью? Теперь ситуация изменилась.
— Елену он мог спокойно сбросить на твои плечи. Ведь они были уже разведены.
— Но коттедж по контракту принадлежал ей, и она не захотела уходить оттуда. Короче, без ее согласия никто не имел права выселить или предложить уйти оттуда.
— Юлька! Мужик всегда прав! Плюнул бы и кувыркайся ты с Еленой как хочешь. Но он не бросил, не оставил без ухода и присмотра, заботился о ней неплохо. Хотя доставала она его каждый день, сестра рассказывала.
— Значит, в чем-то зависел, или мать что-то знала, раз не решился оставить одну и без помощи. Поверь, он не из добрых дядек, его дочь, конечно, неспроста сшибала на панели. Это она теперь на содержании. Но сколько лет была супер путаной, ее весь город знает. Я не верю, чтоб она, сбесившись с жиру, промышляла в сучках.
— Но у него еще два сына есть! Он мне говорил о них, — вспомнил Мишка.
— Они военные, служат где-то. Я их никогда не видела и Юрий Михайлович редко о них вспоминает. С их матерью он тоже развелся. Впрочем, бабья у него хватало.
— Какое отношение имеют они к Надюхе?
— Береги ее от самого и его друзей.
— Тебя кто-то из них обидел?
— Не стоит о том. Я предупредила. А ты думай, как лучше поступить, — ушла от ответа Юлька.
— Надю не переубедить. Юрий Михайлович не только расплатился по-царски, он дал гору дорогих вещей, каких она никогда не имела и не купила бы. Одел сестру, как королеву. При этом сказал, что она ни копейки ему не должна. Когда спросил его, почему не отдал эти вещи дочери, Юрий Михайлович ответил, что у нее другие размеры и ничто ей не подойдет.
— Тут он тебе сказал чистую правду. Аленка просто кобыла против матери, — рассмеялась Юлька и предупредила:
— Но каждую вещь нужно продезинфицировать.
— Это само собой. Я понимаю, отдал потому, что выкинуть рука не легла. Заодно Надьку на крючок взял. Видел, как она одета. Не потяну я на такие наряды, вот и смолчал. Ты меня должна понять, — глянул на Юльку виновато. И подсев рядом признался:
— А знаешь, сегодня мне звонили из милиции.
Юлька подскочила испугавшись:
— Что случилось?
— Да не бойся! Все в порядке! Несостоявшийся тесть вспомнил! В гости пригласил. Сказал, что невеста по мне скучает, ревет целыми днями и ждет меня!
— Так навести, успокой, порадуй ее визитом!
— Я что плохого тебе сделал? Чем обидел? Ты понимаешь, прийти туда, значит дать согласие на женитьбу! Для меня лучше руки на себя наложить, чем решиться на тот подвиг. Представь меня, а рядом мамонта или слониху, красивая пара, только что общего? Да лучше одному до старости жить, авось, какая-нибудь мартышка сыщется.
— Ты скажи, что тестю ответил? — хихикнула Юлька.
— А то, что и ты Вадиму Евгеньевичу! — глянул исподтишка и добавил:
— Мне Юрий Михайлович рассказал, просил не проговориться тебе. Ждал, когда сама расскажешь.
Юлька молча покраснела, чувствовала себя неловко.
— Понимаешь, я ничего не могла сделать.
— Вот и не упрекай меня за Надькину слабину. Взяла тряпье, попробуй я их выкинь, не знаю, что будет, но хорошего не жду. А ты еще пугать взялась, стоит ли Надьке идти к нему в домработницы, хотя оба от Елены наслышаны, что Юрий Михайлович импотент. Так что сестра гарантирована от его приставаний. Я и это помнил, — рассмеялся Мишка и спросил:
— Кстати, Вадим Евгеньевич не докучает, не звонит тебе больше?
— А ты откуда знаешь?
— Догадываюсь!
— Что знаешь, колись?
— Не будет к тебе прикалываться. С ним поговорили авторитеты. Предупредили, если пасть откроет, будет приколот пером, как в гербарии. Такое повторять никому не надо. Там были дяди, каких лучше не видеть даже во сне. Можно не проснуться никогда. Ну, махаться или базарить, ни у кого мысля не шевельнется. Эти одним пальцем размажут любого. А уж Вадима Евгеньевича шутя укатают!
— Нет, он не звонит, — подтвердила еле слышно.
— Кстати, главное забыл сказать. Меня направляют на стажировку. Обещают в старшие диспетчеры продвинуть. Оклад вдвое увеличат. Сегодня вызывали к начальству. Может, даже хорошо, что я в программисты не слинял. И здесь проживем! Верно, Юлька? — хлопнул по плечу по-свойски и рассмеялся: