— Илья, теперь…
Илья Никитич встал с места и заложив руки за спину, с небольшой досадой в голосе честно произнес:
— Мой сын поступил опрометчиво и как-никак, он первый нарушил договоренность, поэтому вы можете смело назвать ваши требования взамен.
Сын получил рану, и по его словам было видно, что он недоволен.
— О чем вы, то, что произошло между нашими детьми — очень частое явление. Если мы не смогли породниться, мы можем сохранить дружбу. Как я могу предъявлять вам какие-то претензии? — заискивающе улыбнулся Захар Гордеевич.
После этих слов Илья Никитичу было неудобно говорить что-либо еще, тогда он обратился к Тарасу:
— Уходим.
Тарас Афанасьевич тут же подбежал к нему и спросил:
— Дмитрий Ильич уехал в больницу, едем к нему?
— Разве есть другой вариант, это мой единственный сын.
Было не совсем понятно, для кого он сказал эти слова, лицо Захара Гордеевича слегка изменилось: очевидно, в этом был какой-то намек. Или же они были адресованы именно ему?
Захар Гордеевич был возмущен. Дмитрий оказался решительным и нельзя было не признать его крепость духа, но он очень резко повернул события не в их пользу.
— Глеб, проводи их.
Глеб, стоявший на пороге, повинуясь отцу, тут же обратился к Илья Никитичу:
— Илья Никитич, я вас провожу.
Тарас Афанасьевич открыл дверь машины Илье Никитичу, после чего тот, нагнувшись, сел внутрь и взглянув на Глеба Захаровича, сказал:
— Передай своему отцу, что я не принимаю близко к сердцу произошедшее.
Никому не было выгодно портить отношения.
— Хорошо, я обязательно передам, — Глеб легонько закрыл дверь и сказал водителю, — веди машину аккуратнее!
Дождавшись, пока машина не уехала, Глеб направился в дом, где отец сидел с мрачным видом и смотрел на Максима с Анной. Ему хотелось отчитать их, но он не находил подходящих слов.
В итоге он усмехнулся.
— А Дмитрий хитрец.
Вошедший Глеб услышал эти слова и невольно взглянув на Максима, тяжело вздохнул:
— Нам далеко до него, никто из нас не способен на подобное. Хотели поженить их с Анной и породниться, но ситуация неожиданно обернулась вот так…
— Может хватит уже! — крикнула Анна, от расторжения помолвки больше всех пострадала именно она.
— Если бы ты была хитрее, разве это бы произошло? — Захар Гордеевич ударил рукой по столу и встал.
Из-за нее в их доме произошел этот хаос, и она еще смеет сердиться на них?
Оливия Владимировна подошла к мужу и погладив его по спине, попыталась его успокоить:
— Она еще молодая девочка, не сердись.
Захар Гордеевич, ничего не говорив, со злом махнул рукой и отправился в комнату. Оливия Владимировна последовала вслед за мужем, успокоить его, боясь, что он обидится.
Глеб также был разочарован в Максиме, он велел прислуге убраться в гостиной, а сам пошел к себе в комнату. В гостиной остались лишь Максим и дрожавшая Анна, по-прежнему находившаяся в объятиях брата.
— Я отведу тебя в твою комнату, — сказал Максим, поддерживая ее за руку.
— Почему? — Анна до сих пор была не в состоянии принять тот факт, что Дмитрий отменил их помолвку.
Она не понимала, как все могло обернуться таким образом? Та женщина исчезла шесть лет назад, почему она появилась снова?
Она схватилась за воротник брата:
— Максим, почему ты не смог сойтись с ней за столько лет?
Если бы Светлана ответила Максиму взаимностью, то пусть даже Дмитрий и знал бы о ней, но у него, наверняка, не возникли бы мысли быть с ней?
— Ты устала, тебе нужно отдохнуть, как следует, — Максим привел ее в комнату и усадил на кровать.
Но Анна не собиралась его отпускать:
— Максим, — она посмотрела ему в глаза, ворчливым и сердитым тоном продолжила: — почему ты спас ее тогда? Почему ты не дал ей умереть? Если бы она умерла, то сейчас было бы некому отнять у меня Диму…
Максим нахмурил брови:
— Что за бред ты несешь?
— Это не бред! — Анна вскочила с кровати и гневно посмотрев на него, сказала, — я специально устроила аварию, чтобы Дима женился на мне из чувства вины, и для правдоподобности я на самом деле бросилась под машину, мне было больно, очень больно! Поэтому я хочу, чтобы она тоже испытала эту боль от удара об машину!..
Анна громко расхохоталась. Максим, в свою очередь, замер на месте, не зная, как реагировать на это и как отнестись к словам своей сестры.
Как? Как она могла стать такой жестокой? В детстве она была очень чистой и милой девочкой.
— Анна, — Максим посмотрел на нее, — почему той ночью ты позволила Свете занять твое место?