Максим повернулся и уставился на телефон, сощурившись. Откуда тут его мобильник взялся?
— Я… я… — мальчик хотел было объяснить, но не смог найти предлог. Телефон, выпавший из его рук — само по себе железное доказательство против него.
Объясняться не было смысла.
— Ты все это время меня обманывал. Не болит у тебя никакой живот. А повис ты на мне не из-за того, что отношения у нас близкие, а специально, чтобы украсть у меня телефон, — мужчина шаг за шагом приближался к Паше.
Павел никогда раньше не видел Максима настолько устрашающим. Он невольно схватился за брюки, пятясь назад.
— Ты… не… не подходи…
Мужчина поднял телефон. Павел воспользовался моментом, чтобы изо всей мочи пуститься прочь от него. Так как они стояли посреди леса, тут не было ни единой протоптанной тропинки. Пробежав каких-то пару метров, мальчик оказался схвачен поспевшем за ним Максимом, который обхватил его поперек живота:
— Я так хорошо к тебе относился, я был так добр к твоей матери, но почему вы оба не оправдываете моих ожиданий? Я так тебе доверял, а ты что? Обмануть меня решил? — выражение его лица вызывало животный страх.
Павел изо всех сил сопротивлялся:
— Отпусти меня! А ну быстро отпустил!
В этот момент в кармане Максима вновь зазвонил телефон. Достав аппарат, он посмотрел на экран, где высветилось имя — «Аня». Он взял трубку.
В этот момент на другом конце послышался нетерпеливый голос Анны:
— Да где вас носит? Сколько времени уже прошло! И кстати, почему ты только что не ответил на звонок?
— У меня тут кое-что случилось…
В этот момент Павел что есть силы укусил мужчину за руку, так что Максим рыкнул от боли.
— Пусти! — сердито рыкнул он на мальчика.
Прилагая поразительные усилия, Павел укусил еще сильнее, так, словно собирался оторвать у него кусок плоти.
Максиму было до жути больно. Он со всей дури влепил ребенку пощечину, отчего лицо у того мгновенно заалело, а на щеке красным по белому были видны следы от длинных пальцев мужчины. Постепенно лицо начало набухать.
Максим бросил на противника разъяренный взгляд, схватив его за воротник:
— Ты еще смеешь кусаться?
— Ты обижаешь мою маму! Я тебя за это до смерти закусаю! — Павел уставился на мужчину в ответ.
Несмотря на то, что на фоне Максима он выглядел маленьким и слабым, ребенок не собирался признавать поражения.
Рука, которой мужчина схватился за его воротник, из-за чрезмерного приложения силы звучно хрустнула:
— Света тебе все рассказала?!
— Не твое дело! — крикнул в ответ Павел, смерив его пристальным взглядом.
— Ладно, ладно. Я и вправду недооценил тебя, — Максим, держа его за воротник, потащил ребенка на обочину дороги.
Павел, поджав губы, решительно не собирался издавать ни звука. Хотя было ясно, что волочившиеся по полу лодыжки горели от боли.
Виктория Александровна, сидевшая в машине, при виде этой сцены почувствовала, как по сердцу полоснули болью, так, что у нее даже дыхание сперло.
Крепко обняв Марию, она сердито спросила:
— Максим, ты что творишь такое?
Мужчина поднял голову, заметив, что женщина вышла из салона и стояла теперь рядом с машиной. Глаза у нее были по пять копеек, а сама Виктория Александровна выглядела так, словно вот-вот загорится изнутри.
— Бабушка, не обращай на меня внимания. Быстрее, забирай Машу и бегите отсюда. Он собирается похитить нас, чтобы угрожать маме выйти за него! — что есть мочи закричал Павел.
Что?!
Ситуация изменилась так резко, что пожилая женщина некоторое время не выказывала никакой реакции:
— Что… что ты такое говоришь?
У мальчика не было времени объяснять:
— Быстрее! Быстрее убегайте!
— Виктория Александровна, не слушайте этот бред. Это все — обычное недоразумение…
Недоразумение?!
У женщины глаза налились кровью, а тело начало сотрясаться от злости:
— Я собственными глазами видела, как ты издеваешься над Пашей. И у тебя совести хватает сказать, что это «недоразумение»?
В глазах резко полопались капилляры, отчего они теперь напоминали два огромных шара, в центре которых собралась вся кровь ее тела.
Женщина давно уже заметила за Максимом странное поведение. Ошибки быть не могло, он и вправду изменился.
— Бегите! — Павел был уже на пределе.
Виктория Александровна, обняв девочку, не сдвинулась с места. Она не могла вот так бросить Пашу.