— Убирайтесь! В нашей семье больше не осталось ничего, что вы можете разрушить! — Грудь Захара Гордеевича быстро вздымалась и опускалась.
— Это все было ради нашей семьи…
Захар Гордеевич схватил со стола телефон и бросил его в Анну.
— Закрой рот! Ради семьи?? — Захар Гордеевич дрожал от злости. — Ты могла выйти замуж за Гусева, но из-за того, что ты настолько бездарна, он отказался от помолвки. А теперь, когда все ненавидят нашу семью, ты еще смеешь говорить, что все это было ради семьи??
Анна не успела увернуться от телефона, удар пришелся на ее правую руку.
— Мы действительно делали это для блага семьи, — произнесла она, болезненно держась за правую руку.
— Хорошо-хорошо, а все-таки расскажи, как это могло быть полезным для нашей семьи? — Захар Гордеевич сел на стул, устав гневаться.
— Мы похитили этого ребенка, потому что его мать была возлюбленной Дмитрия. Поймав этого ребенка, мы бы смогли заставить ее выйти замуж за Максима, а я могла бы остаться с Дмитрием, и помолвка осталась бы в силе. Разве это не было бы хорошо для семьи?
— Хорошо? — произнес Глеб. Его лицо покраснело, а голос был подобен декабрьской стуже. — За кого ты его принимаешь? Даже если эта женщина выйдет замуж, думаешь, он женится на тебе? — сказал он с холодной насмешкой.
Ему хотелось вскрыть ее черепную коробку и посмотреть, что же творится у нее в голове.
— Ты до сих пор ничего не понимаешь? Даже если все женщины на Земле умрут, он не женится на тебе. Разве ты не понимала в тот день, когда он отказался от помолвки? Он словно вонзил тебе нож прямо в сердце. Если бы ты хоть чуть-чуть нравилась ему, он бы так не поступил.
— Нет, нет… — Анна отказывалась признать это. — Если она выйдет замуж, Дмитрий все еще захочет жениться на мне.
— Очнись ты уже, не обманывай себя! Неужели ты еще не поняла? Вы разозлили его, — произнес Глеб.
Будучи бизнесменом, он знал о Дмитрии не понаслышке, с этим человеком лучше не связываться. А если обидеть его близкого человека, пощады точно не стоит ждать.
— Ты хочешь сказать, что эта новость его рук дело? — вдруг заговорил Максим, до этого момента не произнесший ни слова. Он будто понял, что имел в виду его брат. В деревне ему тоже показалось, что капитан был очень сговорчивым и что он слишком легко дал им уйти. Оказывается, это было не просто так.
Глеб холодно фыркнул.
— Ты как думаешь? А иначе как можно было так широко распространить эту новость за какие-то два-три часа? Причем так однобоко подать ее? Думаешь, если бы за этим никто не стоял, события развернулись бы таким образом? — Он указал пальцем на заголовок. — Посмотри, каждое слово, каждое предложение использовано против нашей семьи.
К этому моменту ярость Захара Гордеевича спала. Он сразу понял, что кто-то сделал это намеренно, иначе новость не распространилась бы так быстро. А теперь ему необходимо было идти к Гусевым.
Глядя на своих бестолковых сына и дочь, он очень злился.
— Зачем я вас родил? Вы не стоите и мизинца Глеба, нам постоянно приходится разгребать ваши проблемы!
Глава 117 Внутренние распри
— Отец, я пойду с тобой, — произнес Глеб, шагнув вперед.
— Будет хорошо, если ты сопроводишь меня, — ответил Захар Гордеевич, кивнув головой.
Из всех своих троих детей он больше всего любил старшего сына. И хоть он был не особо талантлив в ведении бизнеса, но он был надежен и никогда не подводил семью. Семейный бизнес тоже был под его контролем.
Посмотрев на своих других детей, он вновь рассердился.
— Этот вопрос еще не решен, вам двоим не разрешается выходить на улицу, посидите и подумайте о своем поведении! — холодно произнес Захар Гордеевич.
— Папа…
Анна хотела объясниться с ним. У нее были эгоистичные намерения, но она действительно делала это ради благи семьи. Даже если ничего не получилось, они не заслуживают такого обращения с ними.
Как только она заговорила, Максим сдержал ее и произнес: «Ничего не говори».
— Почему мне нельзя ничего сказать? — не соглашалась Анна. — Моим изначальным намерением было сделать что-то для семьи. Да, у меня ничего не получилось, но разве это непростительно? Несправедливо обращаться с нами так!
Захар Годеевич сердито держался за грудь. Она не только не признает своих ошибок, но и не хочет слушаться его?
— Хватит, не говори ни слова. Разве ты не видишь, что папа злится? — отругал ее Глеб.