– А я не боюсь! – пискнула какая-то не знакомая Леону маленькая девочка.
– Молодец! – похвалил ее Карл и со значением взглянул на Леона. – Нам все равно в Лес идти. У реки зверя не поймать.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю. – Карл начал злиться. – Слушай, не хочешь, не иди!
– Я просто знать хочу.
Карл решил, что эта реплика недостойна ответа.
Они медленно уходили в глубь Леса.
Деревья, голые, уродливые окружали со всех сторон. Иногда ветви сплетались в совершенно непроходимую преграду. Их приходилось обходить, перелезать через поваленные стволы, оставляя на острых сучьях клочки одежды. Было очень холодно. Но даже несмотря на это, Лес жил. Жил своей непонятной, странной жизнью. Замороженной, спящей, но все-таки. То тут, то там слышались потрескивания, шелест. Иногда с деревьев, что стояли в стороне от их пути, вдруг сам по себе опадал снег. Будто дерево вздрагивало от чьего-то неосторожного движения, просыпалось, стряхивало снежное одеяло и снова засыпало. У Леона не было ни малейших сомнений в том, что, случись они в этих краях летом, ни один из детей не ушел бы от реки дальше первого дерева. Один только Всевышний знает, что могло произойти. Но могло. В этом Леон был уверен.
Однако другие дети будто бы ничего не замечали. Они шли вперед. Переговаривались хоть и вполголоса, но без особого страха. Карл бесстрашно шел впереди.
Леон часто оборачивался, проверяя, нет ли кого позади и хорошо ли виден их след.
Зверь молчал. Вместе с ним молчал и Лес.
Дети растянулись. Было видно, что многие устали. По какой-то причине никто из них не жаловался и не ныл. Хотя именно этого ожидал Леон. Видимо, они верили Карлу. Считали его своим лидером, вожаком. Почти взрослым. Это было очень важно, чтобы лидер был еще не совсем ребенок, но и не из другого, большого мира.
Наконец Карл остановился.
– Все. Тут подождем. Разведем костер. И поедим.
Малышня радостно побросала мешки. И застыла на месте.
– Ну, чего встали? – Карл покрутил головой. – Собирайте сучки, ветки. Давайте, чего ждем-то?
Дети нехотя разошлись в стороны. Кто-то пытался сломать ветку. Кто-то – выдернуть из-под снега валежину. Сам Карл важно двинулся к самому толстому дереву и начал срубать у него ветки. Подойдя ближе, Леон увидел, как со срезанных ветвей сочится на снег тягучая, мерзко пахнущая жидкость.
– Карл…
– Что? – недовольно буркнул тот.
– Это какое-то ненормальное дерево.
– А где тут нормальное? Это же чужой лес… – Сказано это было таким тоном, что Леон понял: Карл ни за что не отступится.
– Оставь, пойдем назад.
– Иди… – Мальчишка пожал плечами.
Леон бы ушел. Будь он один. Неожиданно, совершенно некстати, он увидел этих детей. Маленьких, беззащитных и глупых. Они потащились в Лес, хотя каждому родители говорили, что бывает с теми, кто уходит за реку. Но дети поверили своему вожаку. Потому что он сказал – нашим мамам плохо, пойдем и убьем зверя, чтобы им было хорошо. А что такое мама? Весь мир. И дети спасали свой мир. Как могли. Потому и не ныли, потому терпели. И страх терпели, и мороз.
«Какой же я идиот! – удивительно четко осознал Леон. – Не надо было их пускать сюда! И идти с ними не надо было!»
– Карл… Ты гад, – неожиданно даже для самого себя сказал Леон.
Тот фыркнул и обернулся.
– Не нравится? – Леон увидел странный нездоровый блеск в его глазах. – Не ешь. Вали отсюдова. Трус.
– Когда захочу, тогда и пойду, – ответил Леон и отошел.
Малышня стаскивала в кучу ветки.
Наконец набралась приличная куча. И Карл принялся бить кресалом, видимо, взятым у отца, но мох почему-то не занимался. Леон оторвал кусочек просмоленного льна от факела. Положил под пучок искр. Через некоторое время огонек заплясал на сухих ветках. Карл кинул сверху нарубленные им ветви.
– Сейчас подсохнут… Доставайте еду.
Малышня распаковала сумки. У кого-то были сухари. Краюха хлеба. Даже вареные яйца.
– Кто-нибудь взял котелок? – спросил Леон.
– А зачем? – после паузы поинтересовался Ленц.
– Нагрели бы воды…
– И так хорошо, – беззаботно махнул рукой Карл.
Он взял длинную палку и ткнул ею в костерок, который давал дыма больше, чем огня.
В тишине Леса раздалось злое шипение.
Ветви, которые рубил Карл, те самые, что истекали гадким соком и воняли, вдруг изогнулись, зашевелились, обхватили сук крепкими витками! Мальчишка закричал, отбросил палку и метнулся прочь.
За ним кинулась, побросав пожитки, остальная малышня. Леон отскочил в сторону и спрятался за дерево.
В костре трещали сучья, шипели, скручиваясь и переплетаясь, страшные ветки, превратившиеся в слепых, истекающих ядом змей.