Леди Ортания пару секунд смотрела на меня с недоумением, затем всплеснула руками.
– Ах, я всегда говорила, что наша мода совсем не благосклонна к женскому телу. Я сама много раз сетовала на эти ужасно тугие корсеты. Но что поделать, традиции требуют.
– Да уж…
Корсет – это самые милые из всех традиций, которые я увидела в Ингаране.
«Матушка» продолжила деловито:
– Я сразу догадалась, что дело в нем. И, как только тебя принесли в покои, потребовала снять с тебя корсет.
Она кивнула в сторону. Там на кушетке красовались разложенными мое тяжеленное золотое платье и злополучный корсет.
– Спасибо, – проговорила я.
Вообще-то, если подумать, корсет даже сыграл мне на руку, потому что не пришлось в спешке давать ответа одному из женихов. А их я в своих покоях сейчас не наблюдаю, что значит у меня есть хоть капля, но все же время подумать и прийти в себя. Судя по тому, что за окном темно и светит луна, отключило меня крепко.
– Долго я спала?
«Матушка» хмыкнула.
– С самого обеда. Ты упала на пол и только чудом не ушибла лицо. А ведь лицо – это одна из ценностей девушки. Слуги сразу же отнесли тебя сюда. Твой отец был не в духе, но ничего не сказал. Кажется, он собирался решить вопрос с твоим замужеством и передачей магии максимально быстро. Но корсет… Ах, кто бы мог подумать, что какой-то корсет будет так сильно влиять на твое замужество, Джолия.
– Он очень торопится избавиться от меня, – заметила я, потирая висок и отпивая из чашки, которую предложила услужливая горничная.
Вздох «матушки» был глубоким и неоднозначным. Она проговорила:
– Ах, дорогая, отец любит тебя.
– Не похоже.
– Ты просто не понимаешь его любви.
Я кивнула.
– Это точно.
Мне действительно было совершенно непонятно, как любящий отец может вот так, считай, продавать свою дочь, отдавая ее магическую силу первому встречному. И сейчас я даже порадовалась, что потеряла сознание и позлила его. Он ведь, по словам леди Ортании, совсем не обрадовался, когда я грохнулась в обморок.
– Так значит ты в порядке? – спустя пару секунд спросила «матушка».
Что ответить сейчас я не знала. Сказать «да», так она погонит меня обратно к этим женихам среди ночи. Сказать «нет» – заставит показываться лекарю (хотя она может и так это сделать).
– Не знаю, – ответила я уклончиво.
«Матушка» тем не менее снова выдохнула с облегчением.
– Ну значит, тебе уже лучше, – сказала она и обернулась к служанке со словами. – Принеси сюда ритуальную брошь, я хочу, чтобы Джолия держала ее при себе. Пускай артефакт привыкает к ее магии и вбирает ее в себя. А завтра Джолия выберет жениха. А на свадьбе уже завершится ритуал переливания магии в брошь и ее муж сможет забрать силу.
Так вот в чем дело. Вот почему на месте, где была прикреплена брошь, кожа зудела. Видимо так она вытягивала из меня магию. Возможно, в моем обмороке она тоже сыграла не последнюю роль. И хорошо, что сейчас она не на мне. Но, судя по энтузиазму «матушки», это не на долго.
Горничная быстро подбежала к платью. Пару секунд она стояла к нам спиной, и я почти видела, как от этой спины исходит ужас и растерянность. Затем служанка медленно повернулась, на ее побледневших щеках проступили красные пятна, а глаза расширились, как у испуганного оленя.
– Госпожа… – пролепетала она.
Леди Ортания встревожилась моментально.
– Что такое?
– Госпожа…
– Ну? Не тяни! Что еще?
Я видела, как быстро бледнели губы девушки, ее пальцы, сжимающие передник, затряслись.
– Брошь… – еле слышно пролепетала она.
«Матушку» ее бормотание только больше раздражало. Она всплеснула руками.
– Да ты можешь нормально говорить? Что с брошью?
Служанка шумно сглотнула и выдавила:
– Ее нет…
Из груди леди Ортании со свистом вырвался вздох, она вскочила и с невероятной для такой важной леди скоростью подскочила к платью.