Кажется, Зоулия догадывается, что я хочу сделать, потому что бросается рьяно помогать мне. Через несколько минут пол готов. Я достаю из сумочки краски и кисть. Сажусь и закрываю глаза. Старательно вспоминаю руны. Обережный круг от гарраков. Семнадцать рун, которые надо семнадцать раз вписать без перерыва по окружности. Без единого разрыва между ними, без единой ошибки. Одна неправильная черточка — и мы покойницы. Смогу ли я?
Я бегу карандаш и очерчиваю круг. Черт! Цепь закручивается вокруг столба и дергает меня. Так. Это тоже надо будет учесть. Меня ничто не должно отвлекать, когда я буду писать руны. Потом я разделяю окружность на семнадцать частей.
— Зоулия! Свети мне и смотри, чтобы цепь ни за что не зацепилась! — приказываю я. — Ничего не должно мне помешать. Поняла?
Женщина кивает. Снаружи раздается снова вой гаррака, гораздо ближе к нам, и Зоулия едва не роняет лампу, которую держит дрожащими руками.
— С богом! — бодрым тоном говорю я, сама чувствуя, как холодный пот льется у меня по спине.
Сажусь на пол, обмакиваю кисть в краску и делаю глубокий вдох. Начинаю писать. «Защита». «Боги». «Свет»… Рука привычно выписывает руны. Десять черточек. Последняя дугой. Следующая руна. И слить. Уф! Уложилась точно в отведенный отрезок окружности. И не отрываясь перейти к следующей надписи. Кружок света от зажженной лампы, дрожа, ползет за мной по полу. В комнате после захода солнца стремительно темнеет. «Хищник». «Смерть»… Работа полностью поглощает меня. Я забываю и об опасности, и о том, где нахожусь. Только аккуратные значки, которые тянутся от кисти и ложатся ровной линией на пол. «Боги». «Свет». «Хищник»… Цепь звенит, но моя подруга ногой подвигает ее за мной. Мне кажется, что я слышу рычание едва ли не под окном, но даже не поднимаю головы. «Хищник». «Смерть». «Остановить». «Преграда». «Граница»… Я ползу и шепчу руны про себя, чтобы не сбиться. Осталось чуть меньше трети круга. Круг света вздрагивает, потому что Зоулия и я слышим скрежетание когтей по стене. Не отвлекаться! Глаза от напряжения болят, а по спине катится пот. «Твердый». «Непреодолимый»… Последняя дуга. Пальцы так сильно сжимают кисть, что белеют. «Защита»! Последняя руна, которую я соединяю с самой первой. Я замкнула круг! В изнеможении плюхаюсь на попу. Надпись вспыхивает зеленым светом и гаснет, только несколько искр еще бегают по силуэтам букв.
— Сработает, Астра?
Я поднимаю на подругу глаза и пожимаю плечами.
— Это обережный круг от гарраков. Если он не сработает, то… — продолжать мне не хочется.
— А ты делала это раньше?
— Ну разумеется, — уверенно говорю я. Объяснять, что только в теории, мне не хочется.
— А… — начинает Зоулия и замолкает: от входной двери раздается рык.
Шляпница бросается к печке, бросает туда еще дров. Молодец! Сообразила! Хватает свои вещи и прыгает ко мне внутрь круга. Мы с ней обнимаемся и сцепляем руки. Божечки, божечки! Никогда мне не было так страшно!
Шум продолжается. Кто-то с рычанием царапает дверь. Слышатся глухие удары. Грохот падающей или оторванной двери. Я зажимаю рот, стараясь не закричать.
Дверь в нашу комнату тоже царапают. А затем кто-то с силой бросается на нее, и между косяком и дверь появляется щель. Зоулия вскрикивает и утыкается мне лицом в плечо. В щель просовывается мохнатая когтистая лапа, а потом морда. Я невольно отшатываюсь. Гаррак наваливается на дверь и проникает внутрь, отодвинув стол. Перепрыгивает через него и вот он уже прямо перед нами.
У меня пересыхает горло от волнения. Зоулия что-то шепчет помертвевшими губами, наверное, какое-нибудь заклинание или молитву. Ага, от такого монстра никакие бабушкины пришептывания не помогут.
Гаррак огромный. Он кажется мне помесью волка и медведя. Кожа обтягивает хребет, а в одном месте из шерсти торчат сломанные кости. Шерсть висит на нем клочьями. Зубы, искривившись, свисают, не помещаясь в вытянутой пасти. Глаза подернуты тусклой пленкой, но гаррак водит носом, шумно принюхиваясь, и я понимаю, что ни фига от него не скрыться и не убежать.
Зоулия наваливается на меня в полубессознательном состоянии. Я глажу ее по спине, но у меня и самой от страха подгибаются ноги. Гаррак поднимает голову, втягивает воздух носом и подходит к краю обережного круга. Наклоняется, нюхает руны и рычит — угрожающе и с ненавистью. После чего начинает кружить, двигаясь вдоль границы, но не переступая линию со знаками лестраля. Мы с бьющимися сердцами наблюдаем за ним.
— Работает, Астра, — шепчет мне Зоулия.
— Дай бог до утра будет держаться, — отвечаю я ей.
— А дальше что будем делать?