— Значит, не пустил погибающего под свой кров? — вопрошает он тихим голосом, от которого веет угрозой. — Не захотел спасти односельчанина?
— А нет такого закона, чтобы ночью пускать в дом кого ни попало, — хрипло произносит задержанный, и со словами из его рта вырываются брызги крови. Он сплевывает на пол, и я вижу, как каменеет лицо блондина. — Так что ни в чем вы меня не можете обвинить, господин хороший.
— Обращайся к магу «ваша милость», — бьет его по плечу Вестер.
— Идите! — коротко бросает помощникам маг, и те, поклонившись, уходят.
Остается белобрысый паренек, маг с задержанным и я. Льерен продолжает тяжело смотреть на мужчину. Тот пытается выпрямиться и с вызовом смотрит на мага.
— А раз нет закона, по которому судить меня можете, то и держать тоже не вправе, — добавляет мужчина.
— Ну как же нет? — пожимает плечами Льерен. — Есть такой пункт в законе: «Оставление человека в смертельной опасности». Ты ведь мог его спасти? Мог. Но не спас. Значит, виновен.
— Ну и судите тогда, — усмехается мужчина и разминает хрустящую шею. Связанные руки не дают ему нормально сесть, и он снова горбится.
— Я просто хочу понять, — складывая руки на груди и откидываясь на спинку кресла, спрашивает Льерен. — Как это можно слышать, как тебя умоляет спасти человек и не пошевелить пальцем? А потом слушать, как туман засасывает душу жертвы, превращая из человека в злобную тварь?
Я вижу, как мужчина кривит губой и тут же морщится от боли.
— Как? — усмехается он. — Да очень просто!
Они с Льереном продолжают, не отрываясь, смотреть друг другу в глаза.
— Значит, была причина? — спрашивает маг. — Почему ты не впустил именно этого человека?
Глаза мужчины мрачно вспыхивают.
— Может, и была.
— Ну так скажи какая.
— Не ваше дело! — грубит задержанный. — Ваша милость, — добавляет он.
— Слушай! Я не судья, и не мне решать твою судьбу, — говорит маг. — Я просто по-человечески хочу понять. Понимаешь?
— По-человечески? — вспыхивает мужчина. — Ах по-человечески! Ну так поздно уже! Да и не человек это был, а гнида, которую руки чесались самому убить.
— За что же?
— А за то что он дочь мою… — тут мужчина едва не всхлипывает, но отворачивается и поникает головой.
— Он что-то сделал с твоей дочерью?
— Жена у меня три года назад померла. Гаррак задрал. Одна дочь и осталась. Уж я смотрел за ней не знаю как. А этот скот ее… А она от позора руки на себя наложила. Я понять не мог, что ее заставило. А вчера соседка шепнула втайне, что случилось. Этот скот…
Тут мужчина замолкает и дышит тяжело. Я смотрю во все глаза, и только когда мои щеки обжигает чем-то горячим, понимаю, что плачу. Это замечает и Льерен, бросивший острый взгляд в мою сторону.
— Я сейчас, — коротко бросает он.
Подходит и хватает меня за руку, не больно, но сильно. Я невольно поднимаюсь и иду за ним. Маг хватает плащ из шкафа и выводит меня в холл. Там темновато, но пустынно.
— Ты что, Астра? — ласково спрашивает он, снова превращаясь в милого Льерена из сурового следователя.
Я быстро рукавом смахиваю слезы.
— Ну что ты, рыженькая, — ласково притягивает меня к себе Льерен. Гладит по голове, целует в лоб и уже деловым тоном говорит: — Я буду еще около часа занят, а ты пока прогуляйся по городу. Не потеряешься?
— Постараюсь, — шмыгаю я носом.
— И, Астра, — строго говорит маг, — никому и ни за что не говори, что ты из Туманного леса и вообще из другого мира. Это в твоих интересах.
— Почему? — испуганно шепчу я. — За мной другие темные будут охотиться?
— Могут и похитить, — объясняет Льеран. — Конечно, пока меня не убьют, они не смогут с тобой связь установить, но тебе от этого легче не будет, понимаешь?
— Понимаю, — киваю я. — А что говорить?
— Ну, скажи, что ты из Залифа. Это грахх знает, как далеко. И можно врать, что в голову взбредет. Понимаешь?
— Понимаю.
— А больше ничего не болтай. Чем меньше говоришь, тем меньше вранья. Чем меньше вранья, тем легче избежать ошибки.
— Ладно, — покладисто соглашаюсь я.
— Держи полсеребрушки. Это чтобы тебе не так скучно гулять было, — улыбается Льерен. — Но только…
— Поняла. Без фанатизма, — ответно улыбаюсь я.
Льерен смотрит на меня, его взгляд опускается на мои губы. Я розовею и отворачиваюсь. Потом выхожу из особняка. Я впервые на воле в этом мире. В почти нормальной одежде и даже финансово состоятельна. Есть чему радоваться! И есть что изучать.
Глава 15
Лавка
Я иду по городу и разглядываю каждый дом. Наверняка я кажусь туристкой, потому что верчу головой во все стороны, но мне это безразлично. Город красив какой-то суровой северной красотой. И нахмуренное небо очень ему подходит. Ветер свеж и влажен. Обрывки серых облаков бегут между черепичных крыш, сдувая дымы из труб. Город пахнет этим дымами и еще едой — тут мой желудок вспоминает, что давно забыл об утренних оладьях — и какими-то своими, местными запахами. А вон из той лавки тянет как-то странно и тошнотворно: словно там проводят химические опыты. Я с любопытством останавливаюсь и разглядываю железную вывеску, на которой почему-то нарисован жук. Пока я стою и пытаюсь понять, что могут продавать в лавке, где дурно пахнет, а на вывеске насекомое, из нее выходит женщина с корзинкой.