— Я считаю, что от Льерена зависит очень многое. Он не имеет права просто сдаться. Судьба многих важней судьбы одного.
— Под этим одним, — с содроганием интересуюсь я, — вы имеете в виду меня? Или его?
Маг отрывает глаза — совсем темные, с утонувшей в черноте зрачков синевой.
— Надо поспать, — говорит он. — Ночь длинная, а мне нужны силы. Иди ко мне.
Я вздыхаю, освобождаюсь от платья, оставшись в одной рубашке, лезу к нему в постель. Тиэрена я совершенно не опасаюсь, поэтому, когда он прижимает меня к себе, послушно расслабляюсь. Маг вскоре засыпает, но я не пытаюсь сразу отползти: надо дать магии время, чтобы восстановиться. Мне льстит мысль, что я стала источником спасения для мага.
Предназначение. Меня всегда пугала мысль, что я проживу бессмысленную жизнь, не имеющую никакой ценности. Выйду замуж, буду работать на какой-нибудь не особо интересной работе, рожу детей, буду заботиться о них много лет, пока не перестану быть для них полезной. А потом скромное доживание своей тусклой жизни.
Бойтесь исполнения своих желаний. Ведь теперь я реально стала полезным человеком. Никто, кроме меня, не способен помочь магу. Но на душе вместо гордости и радости почему-то только страх и смутное предчувствие несчастья.
Я верчусь и наконец засыпаю, так же крепко, как и обнимающий меня мужчина.
Просыпаюсь я рано, на тоскливом рассвете. Конечно, осенью рассвет позже, чем летом, но все равно я чувствую, что город еще только начинает высвобождаться от сна. Мне не спится: то ли сказались приключения ночи, то ли мешает чужое присутствие. Осторожно выскальзываю из постели, одеваюсь, подкладываю дров в очаг, чтобы согреть комнату, и бегу умываться.
— Спит? — коротко спрашивает меня раздувающая угли в очаге Арвета.
— Как сурок, — машу я рукой.
Хватаю из корзинки пару вчерашних пирожков и завтракаю, сидя на табуретке и болтая ногами. В кухне еще холодно, и я потеплее заворачиваюсь в шаль, подаренную Арветой.
— Ладно, господин Нэрвис проснется, тогда и завтрак нормальный вам сделаю, — ворчит экономка.
— Не будите его, — прошу я. — Ему отоспаться надо хорошенько. Он вчера много магии потратил.
Я коротко пересказываю охающей и качающей головой Арвете, что произошло, и она соглашается, что я поступила правильно.
Я дожевываю и возвращаюсь к себе в комнату. Шуметь нельзя, поэтому, покосившись на спящего крепко мужчину, сажусь за стол. В этот раз я хочу разрисовать деревянную разделочную доску, которая попала мне в руки. Хватаюсь за карандаш и начинаю прикидывать на бумаге композицию. Слабый свет постепенно просачивается между крышами, но само солнце никак не может пробиться сквозь облачную муть. Я тушу свечу и продолжаю рисовать. Так увлекаюсь своим занятием, что вопрос мага заставляет меня подскочить на стуле.
— Что делаешь?
Его голос хриплый со сна, но лицо уже не выглядит таким болезненным, как вчера, а кожа вернула нормальный оттенок. Я кошусь на него с немым вопросом.
— Ждешь кого-то определенного? — усмехается маг.
— Никого, — поджимаю я губы. Нахал! Оба нахалы!
Отворачиваюсь. Вижу краем глаза, как абсолютно голый маг усаживается на постели и начинает натягивать штаны. Я краснею. Специально дал мне возможность полюбоваться своим мужественным телом? Думает, что я в обморок от восхищения шмякнусь? Или хочет сказать, что ему по барабану, кто на него смотрит? Хам! Оба хамы! Но все же — кто из них двоих?
— Не мучься! — замечает маг. — Пока Тиэрен.
Я хмыкаю.
— И доброго вам утра!
— И тебе, Астра! Так что делаешь?
Маг подходит и наклоняется надо мной, заглядывая через плечо. Я чуть отстраняюсь, чтобы показать ему. Невольно робею и волнуюсь. С чего бы это?
— Сама рисовала?
Я снова хмыкаю. Так и хочется ответить какой-нибудь колкостью, но ну его в пень. Он же маг. Еще превратит во что-нибудь. Ну, в метелку или чашку. После вчерашнего мое уважение к магу сильно возросло. Это же надо такое: вернуть человеку назад вырванную кусками душу. Да, это тебе не мелочь по карманам тырить!
— Я училась в художественной школе, — скромно заявляю я.
Тиэрен выпрямляется. Его взгляд падает на зеркало на стене.
— Тоже твоя работа? Довольно необычная.
— Это мезенская роспись, — я встаю и охотно пускаюсь в объяснения. — Тут по кругу бегут кони. Не смотрите, что странные. Это не я такая неумеха. Просто их так художники из Палащелья рисовали. Конь — символ солнца. Видите — у него между ногами цветок болтается? Это тоже солярный символ. У нас… В моем мире предки поклонялись богу солнца. И его так рисовали.