Вот и сейчас я тайком начинаю пробираться под окнами вдоль фасада, собираясь пройти в дом таким нетривиальным способом.
— Мняу!
Я вздрагиваю и едва не роняю корзинку. Успеваю увидеть какой-то пушистый комок, выглянувший из-за угла. Кошка? Арвета безапелляционно заявила, что никаких домашних питомцев у них нет и не предвидится. А мышей она за таковых не считает. В принципе, я понимаю: темный маг в гневе за поцарапанный диван или помеченные тапочки вполне способен превратить кошку в меховой коврик при входе. Но тогда кто же два раза навещал меня по ночам?
— Мняу! — зовет меня невидимая зверушка, и я тороплюсь завернуть за угол. Успеваю увидеть пушистый черный хвостик за следующим углом, но, когда добегаю до конца торца дома, там уже пусто. Только заваленный листьями маленький садик с покосившимися качелями, а в глухой стене притворенная калитка. И куда же делся этот «мняу»?
Я пожимаю плечами и возвращаюсь назад к барельефу. Смело жму на каменные глаза и проскальзываю в отверстие. Дергаю рычаг, и каменное панно встает на прежнее место.
В доме тишина. В первый раз я остаюсь в нем одна. Но это не пугает меня, а, напротив, радует — никто не будет мешать моим занятиям. У меня есть планы: надо дальше изучать лестраль, надо посмотреть, какие еще готовые комбинации рун для заклятий существуют, надо…
Я захожу в свою комнату, и во второй раз за последние пять минут едва не роняю корзинку. Около зеркала стоит женщина и внимательно разглядывает разрисованную мною раму.
— Кхе-кхе… Здравствуйте! — обращаю я на себя внимание, и дама поворачивается.
Она немолода: тщательно уложенные волосы блестят частыми вкраплениями седины, на лице вокруг губ и глаз уже собрались морщины. Однако серые глаза ясные и яркие, смотрят живо, а крылья тонкого изящного носа с энтузиазмом вздымаются. Шелковое платье у нее строгой отделки и неброского цвета, а на голове накидка, опускающаяся сзади почти до пят. Она производит впечатление экономки из богатого дома или горожанки среднего класса.
— Астра, я полагаю? — с любезной улыбкой произносит женщина.
— И вы не ошибаетесь, — осторожно говорю я, ставя корзинку на пол и отодвигая ее в угол ногой. — А с кем я имею честь говорить?
И какого черта… нет, Льерен говорит: «какого грахха!» Да, какого грахха эта тетка приперлась в мою комнату? Каким образом вообще просочилась в запертый дом?
— Я старая знакомая Арветы, — говорит дама. — Можешь называть меня Лилией.
— А как вы… прошу прощения, что спрашиваю, но как вы прошли в дом? Или вас впустила Арвета, а потом она ушла?
— Нет, я пришла позже, — снова улыбается дама. — А вошла так же, как и ты, полагаю. Барельеф со львом.
— А-а! Понятно.
Готова проглотить златушку, если мне что-то понятно.
— Ты рисовала? — кивает дама на зеркало.
— Я.
— У тебя талант. Нарисовано мастерски.
— Чаю? — чуть оттаиваю я, не зная, что еще делать с незваной гостьей. Серьезно размышляю, не задержать ли ее до прихода Арветы и сдать полиции.
— У меня мало времени, но не откажусь.
Лилия идет за мной на кухню, где усаживается в кресло, которое обычно занимает маг — самое почетное место. Ее глаза следят за мной, пока я подогреваю чай и ставлю на стол варенье и коржики, выпеченные вчера служанкой. Потом я сажусь за стол напротив дамы. Беру коржик и откусываю, на зная, о чем говорить с незнакомкой.
— Когда у вас свадьба с Льереном? — огорошивает она меня внезапным вопросом.
Я чуть не давлюсь коржиком. Дама ждет, пока я откашляюсь.
— Я прошу прощения, — говорю наконец я сиплым голосом, — но вам не кажется, что вот так спрашивать абсолютно незнакомого человека о его личной жизни по меньшей мере…
— И по большей тоже, — со смешком перебивает меня гостья. — То есть абсолютно бестактно. Прости меня, детка. Я так давно знаю обитателей этого дома, что отбросила все церемонии. Да и мой возраст мог бы послужить мне оправданием. Но твой упрек справедлив. Так что приношу извинения.
И она чуть склоняет голову.
— Проехали, — буркаю я.
— А о невесте господина Нэрвиса шушукается весь город, — продолжает неловкую для меня тему Лилия. — Все жители только и гадают, где это Льерен нашел хорошенькую и совершенно простую девушку.
— Это… — начинаю я снова сердиться.
— Совершенно бестактно — сплетничать о других, — снова перебивает меня гостья. В ее серых глазах пляшут смешинки. — Но зато как восхитительно! Ну согласись! Нет ничего более волнующего, чем обсуждать чужие свадьбы и чужие похороны. А ваша с Льереном помолвка самое животрепещущее событие этого месяца. И таинственность вокруг тебя только усиливает ажиотаж.