— Какую метку?
— Которую изобрел ваш прапра… какой-то из пра. Аче… Аце… Амре… Извините, имя не запомнила.
— Ацермий, — понимающе говорит Тиэрен.
— Вы ведь его метку запустили? Которая меня выловила в моем мире?
В моем голосе поневоле звучит упрек.
— Да, именно так, — спокойно говорит маг. — Я не хотел, в отличие от других, схватить первую попавшую девушку. Чтобы потом и она, и Льерен мучались друг с другом.
— Что вы хотите сказать?
— Астра, девочка, вы с Льереном идеально подходите друг к другу. Поверь мне. Метка должна была найти для него ту самую единственную.
— А зачем тогда за нами гнался тот мужчина в лесу? — вспоминаю вдруг.
— Затем, что не все так щепетильны, — сухо говорит Тиэрен. — Многим безразлично и мнение девушки, и прочие моменты. Более того, другие темные маги могут попытаться отбить тебя и заставить быть с ними. Даже против твоей воли. Поэтому и прошу поменьше болтать.
— Залиф, Залиф, Залиф, — бормочу я.
— Именно! Остановите здесь! — вдруг просит нашего возницу Тиэрен, и экипаж останавливается. — Астра! Подожди меня! — просит маг.
— Вы куда?
— Я хочу навестить… посетить одно место.
Маг указывает на виднеющееся сквозь оголившиеся ветки небольшое круглое строение поодаль от дороги.
— Я с вами, — говорю я. — Можно?
Оставаться одной мне в лесных сумерках почему-то не хочется. Даже с возницей.
— Можно, но тебе придется подождать меня у входа, — чуть колеблется Тиэрен.
— Хорошо, — покладисто соглашаюсь я.
И мы идем по тропке к круглой ротонде, чей каменный купол украшен завитками. Двери — огромные, железные — закрыты на засов снаружи.
— Жди здесь! — глухо говорит Тиэрен.
Двери визжат, открываясь, и маг ныряет в темноту. Я остаюсь снаружи. Тревожно оглядываюсь. Блекло-розовый шар солнца из последних сил цепляется за ветки, но скоро канет, погрузив мир во мрак. В лесу стоит тревожная полумгла, густеющая с каждой минутой. Я обхожу ротонду вокруг и любуюсь гербом Мирчеллиев над входом. А ниже, по карнизу змеятся руны лестраля. Я разбираю некоторые из них, и холодею, догадавшись, что скрывается внутри.
Темнеет, а Тиэрена все нет. Я терпеливо стою, и вдруг вой из глубины леса приковывает меня к земле. Он похож на волчий, но к нему примешивается какой-то не то клекот, не то стрекотание. Волосы у меня начинают шевелиться.
— Тиэрен! — шепчу я в зияющую темнотой щель. Скудный свет освещает ступени, идущие во тьму. — Тиэрен!
Я вижу отблески зеленоватого света, которые идут из глубины, и уже через минуту маг появляется.
— Что случилось, Астра?
Я собираюсь ответить, когда повторный вой заставляет меня побледнеть.
— Гаррак! — хмурится маг. — Так и не смогли выловить всех. Это не к добру, Астра! Поспешим.
Тиэрен закрывает пронзительно скрипнувшую дверь, а затем мы едва не бежим к повозке.
— Гони! — коротко приказывает маг.
И повозка срывается с места.
Мы уже переезжаем мост через реку, когда Льерен, оглянувшись назад, цедит:
— Черный туман, граххи его раздери!
Я с испугом оглядываюсь: позади, из леса на луг, опоясывающий город, льется чернота. Как и в прошлый раз, движение черных щупалец обманчиво медленное, но тьма набухает, ширится, захватывая все большее и большее пространство. Потемневшее небо кажется светлым по сравнению с чернильной ночью, крадущейся по земле. Мы въезжаем в город под набатный звон, и сразу же за нами запирают ворота — временную преграду перед смертью, подступающей к городу.
— Самое главное для мага в Гросте — это уметь защитить людей от Черного тумана, — внушает мне Тиэрен.
За окном черным-черно, чернее, чем самой безлунной осенней ночью. И только в середине неба, словно на дне глубокого колодца, виднеется одинокая звезда. Она пытается протянуть ко мне слабые руки-лучи, она бьется, опутанная черными плетьми, ее захлестывает черными волнами, но она снова упрямо выныривает из пучины. «Держись!» — шепчу я ей.
Тиэрен снова стоит у окна, наблюдая за колыхающимися за окном чернильными струями тумана. Я любуюсь его лицом, освещенным лампой. Огонек в плафоне бьется испуганно, стараясь не привлекать внимание тьмы, могущей поглотить его. Маг хмурится. Я испытываю к своему учителю чувство, близкое к благоговению. В детстве я была так же влюблена в учителя истории, который полгода преподавал у нас в детдоме, замещая заболевшую историчку. И мы, девчонки, были в него поголовно все влюблены и ревновали его друг к другу. Не будь Льерена… да, не будь Льерена, я бы, наверное, влюбилась в Тиэрена. Не сразу, не так быстро, но со временем бы обязательно. Я бы пробила незримую стену беспросветной грусти, которая то и дело вспыхивает в его пронзительно-голубых глазах. Но посмотрим. Что-то ждет меня в будущем, скрытом от меня пеленой тьмы.