Поднявшись на трясущихся ногах, я оглядел поле боя. Снег был перепачкан лужами свежей, ещё дымящейся крови. Как моей, так и звериной. Пошатываясь и продолжая крепко сжимать клинок, подошёл к ослабевшей цепочки огней. За ней практически в плотную сидело множество волков с таким вызывающим видом будто они сейчас не стая исхудавших хищников на промозглом ветру, а хамоватые посетители дорогого столичного ресторана.
Увидев поднявшегося на ноги эльфа, они громко зарычали. Из приоткрытых ощерившимися острыми клыками пастей вырывались облачка пара и капала на землю слюна. Но, находясь под воздействием мощнейшей дозы адреналина, я не ощущал боли от полученных ран. Напротив, во мне бурлила кровь, крик рвался наружу. В иступленном остервенении подхватив с земли копьё начал тыкать им сквозь пламя в окруживших костры волков, не обращая при этом внимания ни на начавшую дымится куртку ни на обжигающие руки пламя.
— Ааааааа!! Убью суки! Убирайтесь! Убирайтесь прочь!! Иначе всех перебью!!!
С абсолютным спокойствием и холодным презрением во взгляде хищники вынужденно отступили. Но во тьму леса, как я надеялся они не ушли, а лишь вышли из зоны поражения копьём. Оказавшись на безопасном расстоянии, волки вновь уселись и разлеглись на снегу плотным полукольцом, продолжив наблюдать за моими действиями.
Я же, придя в себя первым делом подкинул хвороста в костёр, вернув огню прежнюю силу. Затем, скинув куртку, осмотрел рану. Она была просто ужасной и сильно кровоточила.
Кое-как набрав в глиняный горшок снега одной рукой, растопил его на огне, добавив соль. Когда раствор стал теплым, шипя от боли, полил им рану и, оторвав от рубахи не очень чистый подол, сделал себе повязку. Тем временем гормональная буря в крови начала стихать и чувство боли становилась всё более отчётливым и сильным.
Оказав себе посильную медицинскую помощь, глянул чем там занимаются мои серые друзья. Оказалась, что эти твари вновь обнаглели в край. При чём на столько, на сколько это было вообще возможно. Подойдя практически в плотную к вновь набравшему прежней силы огню, они, разлёгшись в вальяжных позах, грелись около него точно собаки.
Одев обратно куртку и подобрав копьё и пращу, я решил отогнать их подальше. Сначала, разозлённый хотел пинками раскидать угли и попытаться подпалить волкам шкуры, но благоразумно передумал и остудил свой пыл. Пару раз глубоко выдохнув, перехватил поудобней копьё и атаковал наглецов.
И снова копьё их даже не напугало. Ловко увернувшись от моих уже не столь ловких ударов, они опять разорвали дистанцию и отошли на два метра, вновь угрожающе уставившись на меня.
Крутанул пращу. Пришлось метать левой непострадавшей, но при этом и менее тренированной рукой. Получалось скверно. Первые несколько раз промахнулся. Между тем уже даже знакомое грозное движение, и пугающий свист не вызывали у расхрабрившихся хищников испуга. Они продолжали спокойно бродить и сидеть рядом, пока я, наконец, не угодил одному из волков в бок. Только тогда волки, недовольно фырча, медленно и с достоинством удалились в темноту леса.
К этому моменту уже практически начало светать. Остаток ночи провел, снимая шкуру вместе с головой с заколотого мною кинжалом громадного матерого волка. Когда же утреннее солнце разогнало темноту я с опаской вышел за линию начинающих тухнуть костров и огляделся. Вокруг моей импровизированной цитадели была куча волчьих следов. Всё было буквально истоптано ими. А вот тела первого убитого мной из пращи волка видно не было. Лишь кровавое пятно на том месте, где его и настигла смерть, подтверждало ночные события.
Когда солнце поднялось достаточно высоко и озарило своим светом окрестности я подобрал свои пожитки и взял свернутую в рулон шкуру. Из неё мне пришло в голову сделать устрашающего вида полуплащ с капюшоном в виде оскаленной головы волка с ощеренными зубами, как у римских знаменосцев и горнистов.
Перейдя с места на легкий бег, отправился дальше в путь, к башне. На ходу взвесил свои шансы добраться до дома сегодня засветло. Думаю, если мне не будут препятствовать, то физически это вполне возможно. Но боюсь, что набравшиеся смелости и наглости за прошедшие сутки волки попытаются подрезать меня ещё до наступления темноты. Сейчас скорее всего они немного передохнут, затем осмотрят мою стоянку и, возможно, схарчат то, что осталось от их сородича, а затем бросятся догонять меня.
Ну что же, пускай бросаются в погоню! Я готов. Я даже жду их! После бурной ночи кровь кипела. Похоже мне начал изменять здравый смысл, ведь я больше не корил себя за неудачный и несвоевременный поход. Напротив, на моих устах играла полубезумная улыбка сорвиголовы.