Я буквально потеряла дар речи.
«Вот, значит, до чего дело дошло!» — подумала я и отрицательно покачала головой.
— Ну, не буду настаивать, — тихо сказал он. — Просто ты еще недолго живешь этой жизнью, Вика. Когда можешь купить все, что только продается, начинаешь ценить то, чего нельзя получить ни за какие деньги. И, представь, ищешь именно эти ценности.
— Не понимаю, в чем же тут ценность, — хмуро заметила я.
— Впервые в жизни я получил невозможное, — ответил Виктор. — В тебе одной немыслимое сочетание невинности и порока. Разве можно купить это за деньги? Причем этот порок никоим образом не ущемляет моего мужского достоинства. Да здравствует кинематограф! И к тому же, что немаловажно, соблюдены внешние приличия.
«Знал бы ты, — подумала я, глядя на его довольное лицо и с трудом удержавшись от желания рассказать о работе в «Елде» и о трахе на заказнике, — всю правду о твоей якобы невинной жене! Сомневаюсь, чтобы эта правда пришлась тебе по вкусу!»
Виктор после этого разговора, впервые за долгое время, провел ночь в моей спальне. Он периодически будил меня, прижимаясь во сне и тыкая в мое разморенное тело твердым членом. Я встала невыспавшаяся и от этого злая. Тем более мне сегодня нужно было на съемки. Виктор уехал раньше меня, и я не успела высказать ему своего возмущения. Зато сорвалась на ни в чем не повинной Лаки, придравшись к совершеннейшему пустяку.
Приехала я в «Елду» с приличным опозданием и сразу же столкнулась с разъяренным Роем.
— И как это называется?! — заорал он, как только меня увидел. — Съемки нам срываешь? Может, заменить тебя другой, более дисциплинированной и желающей работать?
— Да как хочешь! — равнодушно бросила я.
И быстро прошла в гримерку.
— По твоей милости только сегодня должны доснять сцены с доминами и Вурдалаком! — крикнул мне вслед Рой. — Так что в красном костюме!
В гримерке я увидела Лолу и довольных Дину и Адониса.
— Всем привет! — хмуро поздоровалась я.
— Приветик! — ответили они.
— Ты не огорчайся, — сказала Лола. — Мы даже здесь слышали, как Рой сейчас на тебя орал. Он всегда так. А потом еще прощения просить будет.
— Да, он вчера просто в истерике бился, — заметила Дина. — Влюбился в тебя, наверное, — хихикнула она.
— Он-то? — усмехнулся Адонис. — Сомневаюсь!
— Ну, он же тоже мужчина, — сказала Дина.
— Не смеши меня, солнце мое! — расхохотался Адонис. — Это — уже давно не мужчина. Так, какая-то промежуточная стадия. А ведь ему всего тридцать шесть лет!
— Сколько?! — изумилась я. — Не может быть! Я думала, что он намного старше.
— Ты давай одевайся быстрее, — заторопила меня Лола.
— Куся! Можно тебя на минутку? — раздался в этот момент медовый голос Роя, и он высунулся из-за двери.
Все одновременно вздрогнули и замолчали. Я вышла в коридор и вопросительно на него посмотрела.
— Ты извини, девочка, — ласково прошептал он. — Я никоим образом не хотел тебя обидеть! Просто то одно, то другое! Одни нервы!
— Ничего страшного! — сказала я, глядя в его блеклые выпуклые глаза.
Он неожиданно прижался ко мне и засунул руку в брюки. Почувствовав его холодные пальцы на своем лобке, я невольно дернулась и попыталась отстраниться.
— Ничего, деточка, ничего, — шептал он, привалившись ко мне и продолжая шевелить пальцами. — Должен же я проверить твою готовность к работе.
— Ах, вот ты где! — раздался голос Зои.
Рой тут же отлип от меня и повернулся к быстро шедшей по коридору Зое.
— Привет, Куся! — поздоровалась она как ни в чем не бывало. — Рой, тебя ждут на площадке! Сейчас же моя сцена с Аланом!
— Да, милая! Должен же я был пожурить Кусю за опоздание.
— Я вижу, как ты строго с ней обошелся, — насмешливо сказала Зоя. — Пальцы вымой, а то запах больно специфический.
— Самый наш рабочий запах! — рассмеялся он.
— Как бы не так! — сухо ответила Зоя. — Все давно по моей просьбе используют любриканты с ароматами клубники, или банана, или еще с чем-нибудь не менее приятным.
— Хорошо, хорошо, милая, — проговорил Рой умиротворяющим тоном. — Пошли работать!
Они отправились на площадку, а я вернулась в гримерку.
— Смотри, Куська, — предостерегающе сказала Лола, — Зойка жутко ревнивая девка.
— Да мне-то что? — усмехнулась я. — Я же с ее мужем любовь крутить не собираюсь! И потом, они всегда заявляли, что ревность — это удел слабых. Они же сами со всеми подряд да еще и на глазах друг друга.