- Только не говори, что ты ещё и вкусно готовишь и вообще готовишь.
- Не буду. Потому что я тебе покажу. Ведь готовлю я просто потрясающе.
И он подмигнул ей, наливая лимонад из взбитого лайма, воды и льда.
- Вот, с утра сделал.
- Ммм, ты потрясающий мужчина.
- Не спорю. Давай я тебе покажу ванну. Здесь полотенце, халат, всякие гели, шампуни, извини, кондиционера нет, я не пижон.
- Ведь думала, что надо ехать в отель. Хотя у тебя даже халаты белые и полотенце пушистое.
- Я терпеть не могу жёсткие полотенца, моя домработница об этом знает и я её обожаю за пушистые полотенца и за мясные тарелки в холодильнике.
- Так-так...
- Ей 50 лет и она шикарна. Не ревнуй.
Элина закрыла дверь, пока Патрик работал. Она разглядывала баночки. Везде идеально чисто и ничего лишнего. В интерьере только дерево и камень, тёмные оттенки. Это было забавно, но ей очень нравилось, хоть раньше думала, что любит только белый.
Получается, даже если ты уверен и верен одному, кто даст гарантию, что не может быть других вариантов, пусть даже и противоположных?
***
Тропический душ, за стеклянной перегородкой и огромное джакузи. Здесь, наверное, побывала не одна женщина. Она опустила голову, рассматривая пальцы. Включила горячую воду и стояла неподвижно, как всегда, смывая всё, что её мучило. С детства она замкнула круг и если её что-то тревожило, вода всегда не оставляла ни следа от всех дум.
Прошло минут 30 или 40, не было ни крема, ничего. Было непривычно видеть себя такую в зеркале. Сколько лет она укладывала волосы сразу после душа?..
***
Выйдя из ванны в халате, без платья и каблуков, с мокрыми волосами, и теребя длинные рукава, она засмущалась, Патрик повернулся от барной стойки, оторвался от ноутбука, услышав тихие шаги. Увидев её, он улыбнулся так нежно, с такой любовью, что она расплылась в улыбке тоже.
- Ты красавица! Так-то лучше. Вот ты, оказывается, что прятала.
И он, подойдя к ней, погладил кудрявую голову, на которой из кольца в кольцо завились чёрные локоны. Глаза стали зеленее, губы ярче, он поцеловал её и поднял так, что она села на него.
***
Темнело, солнце лишь зашло за горизонт на некоторое время, а они вышли на кухню. Она сидела растрёпанная, улыбка не сходила с их губ, а он начал готовить. Жутко хотелось есть и пить.
Пока он резал салат, жарил мясо и овощи на гриле, она наблюдала за его отточенными движениями. За сильными руками.
- Много женщин сидели, как я, и смотрели, как ты готовишь?
- Много. Я всегда представляю целый зал и аплодисменты в конце.
- А серьезно?
- Мы ведь далеко не дети, к чему этот вопрос?
- Ясно.
- Понятно. Не дуйся. Я не такой ходок, каким могу показаться. У меня было мало отношений, точнее, парочка. Я наигрался ещё по молодости, ходя в клубы каждую пятницу и субботу.
- Вот и я. Наигралась.
- Кто? Ты? Да ты ведь мухи не обидишь.
- Я и не обижала, обижали меня, но недолго. Потом я запретила себе эту чушь.
- Давай ешь, пока не остыло. Вина?
- Давай, у меня сегодня день перемен.
- Выпьем за это.
Путь к себе.
Через день Элина уехала в Москву. Вся её жизнь, работа, были там. Петербург провожал солнцем «и почему все думают, что это серый город дождей? В нём самые яркие воспоминания».
Патрик жил на три города, и работал на три города. Но Москва часто в этот список не входила.
Они договорились прилетать друг к другу каждые выходные. Попрощались. Она впервые шла на посадку, опустив голову. По щекам текли слёзы. А он проехал все повороты по кольцевой, мча в крайней левой, туда, где им было хорошо.
***
Неделя выдавалась очень загруженной, Патрик улетал в Рим на пару дней. Элина с головой ушла в новые проекты, не оставляя себе времени на мысли о нём, о том, что ей нравится его бесшабашность, о том, что он живёт настоящей жизнью, о его свободе поступать, говорить, выглядеть и думать лишь так, как надо ему.
«Элина, ты у себя одна, жизнь одна. И тебе с собой нужно пройти всю эту жизнь в любви и согласии. Чтобы потом не жалеть о бесцельно прожитых годах. Направь всю свою энергию на умение наслаждаться жизнью».
Она даже записала эти слова Патрика. Она так не умела. Она видела, что они очень разные. Как им быть дальше? Как ей быть дальше с самой собой? Ведь в ней что-то перевернулось. Теперь она не могла выкинуть такой огромный, наполненный эмоциями и чувствами кусок жизни, длиною в два дня. Два дня против её 12,500 тысяч дней с собой.