— Милый, — монотонно говорит Мей.
— Раздевайся, — таким же тоном произносит Конан.
— И в кровать, живо, — заканчивает Цунаде.
— Я в детской посплю.
— Бегом к нам! — в один голос кричат все трое.
— Ладно…
Что я творю? Зачем? Беги, придурок. Беги… А дети? Они не поймут. А я…
— Раз, — кивает Мей.
— Два, — продолжает Конан.
— Три, — улыбается Цунаде. — Как досчитаем до пяти, разденем и уложим сами. А ещё мы будем голыми. Четыре.
— Ложусь.
— И не вздумай сбежать, — синхронно говорят женщины. — Если утром мы не найдём тебя между нами. Обещаем, тебе будет плохо и стыдно. Понял?
— Понял. Понял я. Сейчас.
Раздеваюсь до трусов, ложусь. Женщины заползают мне на руки. Мей ложится на меня. Все вздыхают.
Как я спать буду? Как? Здравствуй бессонница. Я же глаза сомкнуть не смогу. Ладно, ждём утра. Угораздило же меня.
Глава 39
Дом Джирайи. Раннее утро. Узумаки Мей.
Сидим за столом, смотрим друг на друга. Вопросов никаких, ощущения на максимуме. Все мы слышим и видим друг друга, без слов понимаем. Ночью всё стало ясно… В доме…
Какаши и Анко обжимаются у входа на кухню. Саске и Наруто, утащили Нагато на улицу, показывать что умеют. Карин и Таюя куда-то спрятались. Джирайя спит.
— Давайте всё решим! — бьёт по столу Цунаде.
— Что тут решать? — уже в который раз разводит руками Конан. — Мы вместе. Всё.
— Да, вместе, — упираясь руками в стол пыхтит Цунаде. — Но это… Давайте хоть для вида поругаемся. Ну давайте?
— Не вижу смысла, — снова разводит руками Конан. — Ну поругаемся, и что дальше? Кому легче станет? Мне и так всё нравится. А если устроим ругань… Мы даже разозлиться друг на друга не сможем. Зачем воздух просто так сотрясать? Всё же понятно…
— А мне нет, — рычит на неё Цунаде. — То есть да. Но… Давайте тогда обязанности разделим. Кто готовит?
Все трое, синхронно поднимаем руки. Переглядываемся…
— Ладно, — не унимается Цунаде. — Кто в доме убирает?
И снова все вместе поднимаем руки. На что Сенджу закатывает глаза, падает на стул и обхватывает руками голову.
— Это всё…
— Неправильно? — наклоняется к ней Конан. — Не нравится, дверь вон там. Только один вопрос. Далеко уйдёшь? А если уйдёшь, то через сколько секунд вернёшься?
— То есть тебя всё устраивает, бумажная?
— Да. Говорю же, да. Меня всё устраивает. Я люблю Джирайю. Уже давно, ещё с детства. И мне… Мне наплевать, я буду с ним. Хочешь заморачиваться, пожалуйста, продолжай. А у меня, например, много других планов.
— Но я…
— Цунаде, успокойся, — улыбаюсь ей. — Забудь. Всё будет хорошо.
— У нас всегда всё хорошо, — хихикает Какаши.
— Ой, умолкни, — морщится Цунаде. — Мы тут важные дела решаем.
— А я вижу что вы просто загоняетесь, — улыбается Анко.
Подаёт Какаши чай, встаёт рядом с ним и обнимает.
Хлопает дверь спальни. Двумя красными вихрями мимо нас проносятся хихикающие Карин и Таюя. Следом за ними…
— Эух, — вываливаюсь вываливается в коридор Джирайя. — Какаши, ты не поверишь, мне такой ужас приснился. Ты только представь. Конан и Цунаде решили что будут жить с нами.
Какаши глянув на Джирайю, давится чаем, краснеет, стучит себя кулаком в грудь. Кашляет…
— Приболел что ли? — качает головой Саннин. — Анко, что с ним?
— Гы-гы-гы! — упав на четвереньки выдаёт Анко. — Джирайя… Джирайя… Хватит…
— Похоже это заразное, — вздыхает Джирайя и поворачивается к нам.
Все втроём закрываем рты руками и стараясь не смеяться держимся. Саннин выглядит… Волосы заплетены в косички и украшены бантиками. Глаза подведены толстенными слоями разноцветных теней. На щеках полусантиметровый слой румян. Губы и ещё несколько сантиметров вокруг них, криво намазаны ярко-алой помадой. Всё это великолепие припудрено, над уголком губ, чернилами нарисована жирная родинка.
— Ну, а с вами что? — пытаясь выглядеть злым упирает руки в бока Джирайя.
Красная Конан, вздрагивая пытается показать на зеркало. Джирайя поворачивается, смотрит на себя.
— Вот засранки, — выдыхает он. Присматривается, крутится, поворачивается к Хатаке: — Какаши, а ты знаешь, довольно неплохо.
— Тебе идёт…
— А тебе нравится? — улыбается Джирайя, подмигивает Какаши и вытягивает губы. — Ну иди, обнимемся.
Видя побледневшего и икающего Какаши, смех уже никто не сдерживает.
— Садись уже, — отсмеявшись фыркает Конан.
Джирайя резко мрачнеет, на негнущихся ногах подходит к столу, плюхается на стул и обводит нас мрачным взглядом. И мы понимаем, что сейчас он не в духе. Что ему страшно и он пытается выглядеть злым, но его внешний вид.