— Ну как, сильно страшно? — указываю себе на лицо.
— Нет, нормально. Женщина ты очень красивая и возраст только украшает тебя. К тому-же я не понимаю почему ты так стыдишься? Сорок два года, седины нет, морщин практически тоже. Почему ты прячешься?
— Мне стыдно.
— Чего? Саму себя? Это самое глупое что я слышал в жизни. Прости, но мне тебя не понять. Никогда.
— Но я же…
— Что ты, Цунаде, что? Списала себя? Думаешь жизнь закончилась? А вот не угадала. Всё только начинается. Но, только если ты сама этого захочешь.
— Лучше бы ты вёл себя как дурак.
— Мне это надоело, — возвращаясь к записям бормочет Джирайя. — Я устал быть посмешищем. Да, ничего ещё не закончилось, но время идёт. И как я уже говорил остаток отведённого мне, я проживу по-другому.
Встаю, натягиваю штаны и ухожу в лес, подальше от костра. Прижимаюсь лбом к дереву, глубоко вздыхаю…
Вот таким, именно таким я всегда и хотела его видеть. Стыдно признаться, но что-то тёплое и светлое, я испытывала к нему всегда. Всегда… Только вот теперь… Теперь я ему не нужна. Он устал, охладел, перегорел. Тридцать лет ждал и в итоге отказался. Я его понимаю, но мне от этого обидно. Дура, дура, дура! Какая же я дура.
Глава 8
(Сутки спустя. Совсем рядом с Конохой. Като Шизуне.)
Мы совсем уже рядом. Ещё несколько часов и мы придём в Коноху. Мы… Ох… Это путешествие выдалось таким безумным и необычным, что я всю жизнь буду его вспоминать. Не без смеха, с лёгкой долей страха, но обязательно буду. Особенно… Мне конечно, очень и очень жаль, что Джирайя так обошёлся с Цунаде. Пучком жгучей крапивы по голой заднице, это не только больно, но ещё и очень обидно. Однако, это средство на самом деле помогло. Цунаде перестала кричать и материться. Не пьёт целые сутки! Что вообще невероятно. И делает вид, что всей душой ненавидит Джирайю. Даже не пытается с ним заговорить. А сама в это время смотрит на него, но не так как раньше, а совсем по другому. С уважением, а не как на слабоумного. Да, если верить её рассказам, с самого детства она не особо уважала Жабьего Саннина. Да, она видела в нём сильного шиноби и надёжного друга, но в то же время считала его недалёким идиотом, о чём неоднократно говорила. И если Орочимару она воспринимала как равного, то Джирайя всегда был для неё объектом издевательств, насмешек и оскорблений. Но, из этих же рассказов можно было понять то, что какие-то тёплые чувства у неё к нему всё же были. Были, ровно до тех пор, пока он не отходил её веником крапивы. Мало, надо было больше. Но… Что теперь в голове у Цунаде, только Ками знают. Внешне она выглядит страшно злой, а вот внутри… Её взгляд стал задерживаться на нём. Она не просто смотрит, а видит. Правда непонятно, что именно, но я уверена, на врагов и тех кого собираются убить, так не пялятся. Хотя… Нет, я не злорадствую хоть она и меня своими закидонами задолбала. Я радуюсь тому, что целые сутки вижу Цунаде трезвой, собранной и молчаливо задумчивой.
Может поговорить с ним? Попросить повторить лечение? Ага, так он меня и послушал. Кто он и кто я? Хотя, если забыть все россказни о нём и посмотреть под другим углом, мужчина он очень даже видный. Высокий, сильный, умный, серьёзный. Саркастичный правда, любит поныть о возрасте, о том что старый и ему недолго осталось. Хотя, тут он прав. Мы живём в очень опасном мире и если так посудить, то всем нам недолго осталось. Долгожители среди нас, не то чтобы большая редкость, но и не совсем обычное явление. Шиноби и куноичи, часто погибают молодыми, скорее даже… Эх, детьми. Так что да, я полностью согласна с Джирайей. Но, если у всех нас так мало времени, почему мы тратим его на всякую ерунду? Почему все мы такие упёртые? Живём по правилам, придуманным кем-то нормам и устоям. Почему не просто для себя? Нам ведь можно. Можно? Ну, Цунаде точно всё дозволено. Общение с сомнительными личностями, азартные игры, пьянки, обман, бегство. Попытки снять какого-нибудь парня помоложе на ночь, иногда даже удачные, особенно когда перепьёт. Почему мне нельзя? Почему я должна таскаться за ней и изображать предмет мебели? Я может быть тоже хочу… Хочу…
Неожиданно взгляд цепляется за Джирайю. В памяти тут же всплывает образ его полуголого. Воображение убирает одежду и дорисовывает всё что было скрыто. Подкидывает несколько неприличных сцен, от чего по спине пробегает холодок и собирается в животе. Прикусив губу осторожно догоняю спокойно идущего и записывающего в блокнот Джирайю и как-будто невзначай заглядываю в его рукопись.
— Интересуешься? — не отвлекаясь спрашивает он.
— Джирайя-сама…