— Я не справлюсь.
— Давайте в госпиталь, — командует Иноичи.
— Нет! Нельзя. Не дотащим. Надо…
Забыв о ранении вскакиваю и бегу к Цунаде. Сажусь перед ней…
— Цунаде… Цунаде, очнись!
Сенджу не реагирует. Смотрит на свои покрытые бурой коркой засохшей крови руки. С трудом поворачиваю голову…
— Да очнись ты! — за плечи трясу её.
— Не могу… — шепчет она.
От осознания происходящего, холодный липкий ужас, сковывает всё тело. Цунаде не в себе. Помочь не сможет. Джирайя… Другие медики не помогут. В госпиталь доставить не успеем.
— Цунаде, — прижав ладони к её лицу поднимаю голову и заставляю смотреть на меня. — Мне нужна твоя помощь. Я одна не справлюсь. Помоги!
— Кому? — вздрагивая спрашивает Сенджу.
— Посмотри туда. Там Джирайя, без твоей помощи он умрёт.
— Ну и что, — безучастно вздыхает Сенджу, вскидывает голову и добавляет. — Шизуне, принеси воды. Мне руки помыть надо. И умыться.
Бесполезно… Она не здесь. Крайние меры! Сука! Получу за это, но всё потом.
Валю Сенджу на спину, сажусь на неё сверху и со всей силы залепляю пощёчину. От хлопка все замолкают и, наверное, смотрят на нас.
Ещё удар. Ещё и ещё. Цунаде наконец приходит в себя, смотрит на меня злобным взглядом и ловит за руку. Нехорошо щурясь качает головой и потирая покрасневшую щёку вопросительно приподнимает бровь.
— Джирайя умер, а ты...
— Где эта сволочь? — скинув меня и прыжком встав на ноги рычит Сенджу. — Убью если ещё жив!
Сжав кулаки шагает вперёд, но увидев что вокруг неё снова впадает в ступор.
— Не смотри, — рукой закрываю ей глаза и веду к раненому. — Нет, не убирай руку. Не надо. Я проведу тебя.
— Что с ним? — сглотнув на ходу спрашивает Сенджу. — Сильно плохо?
— Он умирает. Кровопотеря. Одно лёгкое проколото…
Цунаде вырывается, прыгает вперёд и падает рядом с Джирайей. Превозмогая страх, вытягивает трясущиеся руки, без печатей активирует Шосен. Прикладывает ладони к груди Джирайи… Громко всхлипывает и хоть трясётся от страха, всё же начинает лечение.
От её действий, раны быстро заживают. Джирайя хрипло выдыхает, на лице Сенджу появляется вымученная улыбка. Как вдруг… Цунаде хмурится, кусая губы водит над Джирайей руками. Всхлипывает… Её губы дрожат, она закрывает глаза, наклоняется и укладывает голову на грудь Джирайи.
— Не уходи, — не сдерживая рыдания просит Цунаде. — Не оставляй меня.
— Цунаде… — начинает Иноичи, но тут же поправляется. — Хокаге-сама.
— Не уходи, дурак, — судорожно ощупывая живот и грудь Джирайи, плачет Цунаде. — Не уходи. Как я без тебя? Ты же всё что у меня есть.
— Хокаге-сама, хватит, — присаживаясь рядом бормочет Иноичи. — Всем нам будет не хватать его…
— Не смей так говорить! — отталкивая его рычит Цунаде и тут же ласково начинает разговаривать с Джирайей. — Ну всё, очнись. Всё зак… Зак-к-кончилось. Ты победил. Спас меня. Вот, посмотри, я больше крови не боюсь. Джирайя?
— Она не в себе, — кивает друзьям Чоуза.
Иноичи, Шикаку и Какаши, стоят с каменными лицами. Остальные, хоть и поглядывают на нас, занимаются делами. Стаскивают тела в одну сторону, трупы в другую.
— Что я теперь Наруто скажу? — бормочет Какаши. — Как я объясню ему…
— Ты слышал? — тормоша Джирайю кричит Цунаде. — Наруто. Ладно меня, но мальчика ты же не бросишь? Джирайя! Очнись! Очнись…
— Цунаде, хватит.
— Не уходи… — гладя его по лицу плачет Цунаде.
Замирает, круглыми глазами смотрит на Саннина и вдруг рыча начинает хлестать его по лицу.
— Очнись сволочь! — нанося удар за ударом рычит Сенджу. — Дыши!
Удар в грудь, тут же несколько мощных толчков в область сердца. Наклоняется, зажимает ему нос, вдыхает воздух и всё по новой. Раз за разом. Минута, вторая, третья.
— Не смей! — занося руку для удара кричит она. — Не смей бросать меня! Столько лет добивался, а теперь когда я без ума от тебя решил бросить? Убью! Скальпель чакры!
— Хватит, — сложив сложив печати и поймав Цунаде своей тенью шепчет Шикаку. — Хокаге-сама, всё кончено.
— Нет! Отпусти. Я верну его. У меня много способов. Я…
Цунаде дёргается, Шикаку с ужасом смотрит на неё, опускает руки и отходит назад. Сама же Сенджу ложится, прижимается к Джирайе, обнимает и плача рассказывает ему как будет с ним вместе, долгие годы. Как они будут жить, заведут детей, как всё у них будет хорошо. И она как никто понимает, что Жабий Саннин её не слышит, но остановиться уже не может. Она говорит, делится своими мечтами, высказывает Джирайе за неосторожность, восхищается им, признаётся в любви… И всё это так чисто и искренне, что слёзы наворачиваются у всех. Даже у Тон-Тон. Какаши же, сжимает в руках конверт и смотря на Цунаде порывается подойти к ней. Однако, видя её состояние, вздыхает и отдаёт его мне.