За спиной грохочет взрыв. В небо поднимается огненно-дымное облако. В деревне тут же начинается паника. Гражданские с криками высыпают на улицы. Шиноби лезут со всех сторон. Запускают техники, метают кунаи.
С трудом но уворачиваюсь. Бегу дальше…
— Девочка, — говорю Карин. — Держись сама, мне руки нужны.
Карин вцепляется в меня. Изображаю пару теневых клонов и отправляю их разбираться с преследователями. Что получается так себе. Вокруг нас толпа. Кольцо сжимается. Был бы один… Не страшно.
— Я сдаюсь! — спрыгнув вниз поднимаю руки.
Улыбаясь кручусь на месте. Отпускаю Карин, снимаю с себя Мей. Закидываю руки за голову.
— Урод, — шипит подходящий ближе шиноби. — Что ты этим хотел добиться? Один, напал на целую деревню. Ещё эти отбросы. А вы почему пошли? Вы, свиньи неблагодарные забыли кому обязаны? В наказание без еды на неделю. Поняли.
Мей сидя на дороге прижимает к себе Карин. Начинает плакать…
— А знаете что, — улыбаюсь шмноби. — О нет, вы не знаете. Сейчас покажу.
(Там же. Узумаки Мей.)
Конец… Нас теперь просто заморят голодом. Как я могла поверить этому странному человеку? О чём я думала? Я же…
— Что ты нам покажешь? — спрашивает шиноби.
— Нечто удивительное, — говорит незнакомец. — Вы когда-нибудь видели взбесившегося Саннина? Я видел один раз. Мне тогда посмели угрожать. Никто не выжил. Погнали?
Незнакомец хлопает в ладоши. Его волосы начинают шевелиться. Удлиняются и сворачиваются вокруг нас.
— Мама! Мамочка! — пищит Карин.
Снаружи слышится полный боли и ужаса крик. Грохочат взрывы. Об кокон что-то бьётся. Ревёт пламя, льётся вода. Пахнет горелой плотью. Полные ужаса крики переходят в хриплые стоны. Ещё взрывы. С грохотом рушатся дома.
— Иди сюда сучонок! — кричит незнакомец.
Снова пламя, вопли, треск разрываемой плоти. Хруст костей. Стоны и мольбы о пощаде. Громкие хлопки. Земля дрожит. Снаружи, движется нечто огромное…
— Бунта, заливай их маслом, — кричат снаружи. — Гамахиро, расхреначь вон тот дом. Они на верхнем этаже.
Звуки боя, ругань, стоны, грохот… От страха стучу зубами и прижимаю к себе потерявшую сознание Карин. Ещё хлопки… Волосы распадаются… Вокруг картина разрушения. Деревня пылает. Множество домов разрушены. Вокруг нас горы трупов. Сожжённых, раздавленных, разорванных… А перед нами он. Седой человек с красными полосами на лице. По пояс голый. Всё тело в затягивающихся ранах. Из левой стороны груди и живота торчат вошедшие на четверть сюрикены.
— Уходим!
Человек хватает нас, закидывает на плечи и бежит. Гражданские с визгом разбегаются. Шиноби уже не нападают, наоборот они стараются сбежать. Прыжок вверх, приземление, темнота.
В себя прихожу от смеха Карин. Осматриваясь понимаю что лежу в спальнике у костра. Незнакомец, уже перевязанный бинтами, кривляясь прыгает у костра и веселит сидящую на брёвнышке Карин. А над костром… Котелок. В нём булькает суп, запахом своим заставляя желудок сжиматься.
— Ну всё, хватит баловаться, — став серьёзным кивает незнакомец. — Мама проснулась. Продолжим беситься — накажет.
— Ты…
Не слушая меня, незнакомец берёт миску. Наливает в неё суп и подаёт мне.
— Спасибо…
— Оу, всегда пожалуйста. Только аккуратно, горячее. Жиденькое с голодухи самое оно.
— А ты.
— Джирайя! — встав гордо поднимает голову седой. — Великий Из… Великий… Или не такой уж великий? Короче просто Джирайя. Да…
— Ты ранен…
— Пустяки. Я быстро восстанавливаюсь, — наливая суп себе кивает Джирайя. — Ты пробуй. Я, конечно, не повар, но готовить умею. Мой внук, от этой еды в восторге.
Внук? Да ему на вид и тридцати нет. Ни морщин, ни… А тело…
— Кхем, — отследив мой взгляд выдаёт Джирайя и набрасывает на плечи одеяло. — Ладно. Ешь, теперь ты в безопасности.
В безопасности? Это говорит мне человек в одиночку уничтоживший деревню. Он же убийца…
— Прости… Сколько людей ты убил?
— Людей? Ни одного. А вот уродов, позволяющих так по скотски относится к девушке… Ну несколько штук. Они спят. Ага. Испугались сильно.
— Ты их на части разорвал…
— Не при ребёнке, — строго смотрит на меня Джирайя. — А что, ты против? Тебя всё устраивало? Мало было издевательств и боли?
— Достаточно…
— А я не верю. Сочувствуешь им? А кто почувствовал вам? Кто пожалел? Дай угадаю, никто. Я прав?
— Прав. Но зачем?
— Жалко стало, — отпивая суп из чашки ворчит Джирайя. — Старый я, жалею всех. Из ума немного выжил. Вижу несправедливость, иду разбираться. Ешь, остынет сейчас.
— Дедушка, — улыбается Карин. — А расскажи ещё одну сказку.