— Ну, конечно же! Биологическое оружие, которое уничтожит всех, кроме генно-модифицированных людей! Дагорт устроил ловушку, многомиллионные армии наших солдат перемешались с местным населением по мере захвата территории. А потом стало слишком поздно, вирус распространился за пределы страны. Солдаты стали возвращаться домой и разнесли болезнь по всему миру.
Как только Бишоп высказал эту мысль, то он сразу же понял её недостаток — оружие судного дня может быть чем угодно, в том числе и вирусом, бактерией, бомбой, грязным радиоактивным оружием, нанороботом или чем-то ещё.
— Завтра я обязательно спрошу у Хардинга про оружие судного дня Дагорта, которое спутало карты нашим правителям, и именно из-за него они не смогли разграбить страну и вернуть войска обратно на родину. Наверняка это мысль в правильном направлении. А остальное просто детали, гадание на кофейной гуще…
Мысли о прекрасном будущем, когда он сможет выпить настоящий зерновой кофе, оторвали Бишопа от интеллектуального марафона, и он наконец-то смог задремать.
Глава 2. Freedom
Прекрасное завтра так и не стало, оно умерло ещё сегодня. Дэвид Бишоп проснулся от грохота и вибраций, которые прошлись по всему зданию тюрьмы. Бишоп понял, что проспал совсем немного, что следующий день ещё не начался, и весь этот кошмар творится прямо наяву, прямо здесь и сейчас.
А за окном творилось чёрт знает что. Боевые вертолёты стреляли по территории тюрьмы и ближайшим строениям. Самолёты сбрасывали зажигательные бомбы по жилым кварталам города, а внизу разгоралось настоящее спонтанное восстание. Неуправляемая и плоховооружённая толпа людей пыталась добраться до всех солдат в городе и завладеть их оружием. Через час кровавой бойни прилетели тяжелые бомбардировщики и сбросили вакуумные бомбы. Выглядело так, словно военные в спешке покидали город и по быстрому зачищали местность, чтобы их склады и “игрушки” не попали в чужие руки.
Наконец шум утих, и Дэвид Бишоп осмелился выползти из-под своей койки. Оружие, которое он ненавидел, даровало ему свободу — автоматические пушки вертолётов оставили такие большие дырки в стенах, что тюрьма покрылась трещинами, они распространились вглубь здания и обвалили пару верхних этажей. Где-то отвалились куски стен, где-то образовались дырки в потолке. Тяжёлая дверь в камеру Бишопа рухнула в коридор и освободила узника. Не веря своему счастью, философ вышел в пустое пространство. Он шёл очень осторожно, боясь как и оставшихся охранников, так и уголовников, которые тоже наверняка обрели свободу. Но по какой-то причине, Бишоп был уверен, что теперь военные покинули город и их всех оставили на произвол судьбы, теперь они все были “свободны”.
Заключённых оказалось не так уж и много. И большинству из них настолько надоела тюрьма, что они первым делом бросились за её пределы. Их никто не останавливал, не стрелял в спину и ни один охранник так и не встал на их пути. Бишоп следовал последним и озирался по сторонам. Он искал людей, которых можно расспросить о важных вещах, но они все лежали мёртвыми на дорогах города. Бомбардировка уничтожила большую часть населения, а оставшиеся не спешили выходить из своих укрытий. Наконец Бишоп увидел пожилую чету в старых серых комбинезонах, которая копошилась над трупами убитых. Он с радостью побежал к ним навстречу, но те испугались грязного человека в арестантской одежде, и сами стали убегать от незнакомца.
— Подождите! Мне нужно кое-что спросить!
— Да мы особо и не знаем ничего!
Местные жители прекрасно разбирались в катакомбах, норах и тайных дверях, и им не составляло большого труда, чтобы укрыться от преследователя. Вскоре Бишоп остался один в мрачном полуразрушенном городе. Философ развёл руками и решил отправиться к дому своего наставника, к профессору Натану Вэндишу, к последнему человеку, который мог помочь ему с ответами на вопросы. К “счастью”, Вэндиш имел инвалидность по зрению и не мог служить в армии. И скорей всего он до сих пор жил в своём частном доме на краю города.
Глава 3. Death
— Натан! Это я, Дэвид! У тебя есть кофе?
— Только растворимый.
— Да я лучше сдохну, чем буду пить это химическое преступление!
— Да, это определённо ты, Дэвид, — профессор наконец оторвался от глазка и открыл дверь, — хоть и сильно изменившийся.
— А откуда ты можешь это знать? Ты же почти слепой!
— Ну, так даже контуры другие и голос тоже.