Слушая Пилипка, я смотрел за его плечо. Там ближе к стенду стоял чернявый парень, который мне определенно не понравился. Мутный какой-то. Взгляда не зацепить, вроде все время смотрит на часы, мобильный телефон в левой руке. Но разговор наш он, похоже, просекал.
Нельзя сказать, что я чего-то боялся. Просто не люблю, когда подслушивают.
- Ребята, может, по стаканчику портвейна? - сказал я. – Там доболтаем нашу болтовню.
Моя короткая реплика возымела куда больший эффект, нежели пятнадцатиминутная речь Пилипка.
Полдень уже прошел, а во рту у ребят было сухо. А это были явно не те ребята, которые выбирают пепси.
***
Выпивка в забегаловке возле автозавода - самая дешевая в городе. Очевидно, заводские власти, наверняка имеющие куш со всех учреждений рядом с предприятием, усовестились делать дороже спиртные изделия - можно сказать, единственное утешение своего и так ограбленного рабочего класса.
В «предбаннике» кабачка разрешалось курить. Поэтому, если там и висел топор, то его все равно не было бы видно. Проплыв вразмашку в густой никотиновой вони, мы оказались в «святая святых» местных алкашей.
Стойки по бокам - из грубо вытесанного дерева. Из него же, похоже, выстругали и разливающую вино кабатчицу Галу.
Нас она помнила. Впрочем, она помнила почти всех, кто бывал здесь более двух или трех раз.
- Здравствуйте, мальчики, - мило пробасила винная владычица. – Вам портвешка?
- Пока по маленькому стаканчику, - подмигнул ей Пилипок, в силу своих физических данных просто обреченный быть в фаворитах у подобных женщин.
Кстати, маленькими здесь считались стаканы двухсотграммовые, так как было достаточно много любителей пить вино пятисотграммовыми пивными «стаканчиками».
С похвальной быстротой и точностью до одного грамма, Гала налила нам по сто семьдесят грамм, не забыв взять с нас за двести. Мы не обиделись, так как все было в соответствии с местными традициями.
Легким движением кисти Пилипок отодвинул в сторону мешавший ему стул, - вместе с мирно спящим небритым завсегдатаем, - и мы расположились за угловой стойкой.
- Да, городские власти с нашим заводом что-то жидко обкакались, и это накануне выборов, - сказал один из двоих молодых приятелей Пилипка – то ли Санька, то ли Ванька. Кличек эти ребята еще не нажили и были, как говорится, без особых примет. Поэтому их многие путали друг с другом. Не был исключением и я.
- За этих чинуш не беспокойся, - заявил я. – Их кресла сделаны из отборнейшего дерьма правящей партии, а такое сейчас не потопишь.
- Про нашу «Ведущую Россию» слышали анекдот? - ехидно спросил Петрушка и огляделся . Компания слушала со вниманием. – После выборов стало плохой приметой встретить пустое ведро даже без бабы.
Кто-то рассмеялся сразу, кому-то понадобилась пауза, чтобы осознать аббревиатуру слова «ведро».
- В самом деле, - немедленно вступил в разговор Пилипок. – Я вот как-то прикинул. Если в нашей стране сто тридцать миллионов человек…Вычтем детей до восемнадцати лет и других личностей, не имеющих права голоса. Остается так называемый электорат – около девяноста миллионов. Из «Аргументов и фактов» следует, что у нас четыре с половиной миллиона чиновников. Уж они то всегда будут голосовать за свою чиновничью партию. Умножим этот процент на пять, – у каждого уважающего себя чиновника есть жена, любовница, взрослые дети, преданные подлизы, наконец. Уже получается двадцать три миллиона человек, железно голосующих за «ведроссов». Это - уже полное преимущество перед остальными партиями. Не будем забывать, что есть еще криминал, который давно уже «вась-вась» с чиновниками. А самое смешное, что сохранилось еще достаточно лохов, которые верят тому, что им рассказывают по телеящику, а не тому, что происходит на самом деле. И вот они, те самые шестьдесят процентов из тех, кто явился на выборы.