Сколько спал, не знаю. Но проснулся уже куда в более вменяемом состоянии. Голова всё ещё болела, ныла спина, но в общем, жить было можно.
Полежал чуть-чуть, огляделся. Небольшая, богато обставленная комната: Немногочисленная, но солидная мебель, на окне тяжелые, тёмно-синие шторы, под потолком хрустальная люстра с несколькими светильниками, на стенах картины, а рядом с диваном на котором я лежал, дубовый стол с кривыми ножками.
Решил вставать, хотя и побаивался принимать вертикальное положение. А ну как не получится? Мало ли, столько всего произошло.
Но у меня получилось. С трудом, но всё-таки получилось.
Встал, осмотрелся. В комнате никого не было, но почти сразу в дверь тихонько постучали и она приоткрылась. На пороге стоял пожилой мужчина.
— Можно? — спросил он.
Я кивнул.
— Как вы себя чувствуете? — окинув меня изучающим взглядом, мужчина приблизился, и поставив на стол большой черный саквояж который держал в руке, раскрыл его.
— Спасибо, терпимо. — ответил я.
— Меня зовут Николай Петрович Игницкий, я личный лекарь семьи Шереметьевых. — представился он, внимательно наблюдая за моей реакцией.
— Вам же нужна помощь?
Честно сказать, чувствовал я себя посредственно, но не настолько чтобы прибегать к услугам чужих лекарей. О чём и сообщил многоуважаемому доктору.
— И всё же позвольте вас осмотреть… — невзирая на отказ, лекарь выкладывал на стол какие-то баночки и всякие медицинские приспособы.
— Я бы не настаивал, но поймите, у меня приказ Ивана Георгиевича, он очень ясно дал понять что здоровье спасителя его дочерей и племянника должно быть в норме, а какая уж тут норма, если на вас «лица нет?».
— Долго это? — обреченно поинтересовался я.
— Нисколько. Всего пара манипуляций.
С этими словами он подошёл ко мне, приложил руку ко лбу, оттянул веко, внимательно посмотрел, предложил сесть и дождавшись когда я усядусь, непонятно откуда появившимися ножницами, срезал пучок волос.
— Подпалились. — объяснил он.
— Голова не кружится?
— Почти нет.
— Слабость? Тошнота?
— И того и другого помаленьку.
— Что вы видите? — раскрыв ладонь, он зажёг на ней небольшой огненный шарик.
— Огонь. — ответил я, не совсем понимая для чего всё это.
— Хорошо. — лекарь потушил огонёк и порывшись в саквояже, достал бутылёк с какой-то жидкостью.
— Это ваше лекарство, — посмотрел он мне прямо в глаза. — Принимать трижды в день по чайной ложке. Снимает тошноту, головокружение и вообще оказывает общеукрепляющее действие.
— Понял. А где моя одежда? — сидя в исподнем, я нигде не наблюдал ни кольчуги, ни штанов, ни вообще ничего своего. Отдельную тревогу вызывало отсутствие камней, но я надеялся что Шереметьевы не позарятся на чужое.
— Все ваши вещи вот в этом шкафу, — ответил доктор, — за исключением тех что пришли в негодность, замену вам сейчас принесут.
— Спасибо. — тут же открыв дверцу шкафа, обрадовался я.
— Когда будете готовы, соблаговолите подняться на второй этаж, Иван Георгиевич горит желанием лично познакомиться с вами. — уже уходя, добавил лекарь. И хотя говорил он очень учтиво, не понять что это приказ, было попросту невозможно.
Дождавшись когда принесут одежду, я оделся, и почувствовав себя гораздо увереннее, вышел из комнаты.
Длинный коридор в обе стороны, ковровая дорожка, на стенах картины, светильники, а кое где даже оскаленные звериные морды. Чучела, разумеется.
Второй этаж, это там где лестница, но я ничего подобного не видел.
— Вам сюда господин… — непонятно откуда появившаяся девушка учтиво склонила голову, и показала нужное направление.
— Спасибо. — поблагодарил я.
Семь ступеней одного пролета, площадка и семь ступеней второго. Привычку считать ступени и вообще всё что может оказаться важным, я приобрёл давно и не собирался от неё отказываться. Ведь никогда не знаешь что может пригодится в критической ситуации. Мало ли.
Оказавшись на втором этаже я опять остановился в нерешительности, но теперь подсказчиков не нашлось и пришлось ориентироваться самому.
Три двери с одной стороны, три с другой. Одна приоткрыта.
Осторожно постучав, я заглянул внутрь, и заметив сидящего за массивным столом мужчину, вежливо поздоровался.
В ответ тот поднялся, и шагнув навстречу, пристально посмотрел на меня.
Высокий, но не могущий похвастать крепкой конституцией, светловолосый хозяин дома так сильно походил на Алексея, что на мгновение мне даже померещилось будто это он и есть. Но если у племянника на лице читались хоть какие-то эмоции, то здесь это была просто послушная маска.